– Поехали – мягко прожурчал ее голос, и ласково прибавил, – козел…
После ухода детей Гиппократа ребенок слез с подоконника, и подойдя к темной комнате, стал загружать в нее обратно вывалившийся инвентарь. Егор, четко следуя инструкции фарфоровой нимфы, приготовил манную кашу. Каша получилась не очень, с комками, и заботливый сын тщательно размял комки ложкой. Поддерживая голову матери, он стал кормить ее с ложки, предварительно дуя на каждую подносимую к ее рту очередную порцию. Каша стекала по подбородку, но он ловко собирал ее ложкой и вновь отправлял пищу в рот.
– Ну, вот и молодец! – видя, что больная уже наелась, Егор вытер перепачканное кашей лицо матери и стал доедать остатки своей стряпни.
– Табачку бы, – услышал Егор голос матери.
«Что это было?» – Егор посмотрел на больную, силясь понять, не ослышался ли он.
– Понюхать бы – опять раздался голос матери.
При этом последние слова были произнесены как-то странно. Не размыкая губ. С восковой маской на лице.
«Парализована. Говорить не может». – Вспомнил сын заключение милой эскулапши.
«Так как же она говорит? Чревовещает что ли?» – он приложился ухом к маминому животу, надеясь найти разгадку.
Живот на самом деле «разговаривал», урча и булькая в процессе пищеварения.
«Ну, вот значит, как она теперь говорит» – обрадовался сын возможностью поддерживать общение – «это же, как азбука Морзе. Урч – тире, бульк – точка, длинный урч – двойное тире».
Егор обрадовался возможности выяснить, как так получилось, что несколько дней назад мать ушла лечить больной зуб, а в результате, ее привезла скорая помощь совершено без движения. Задав ей вопрос, он приник ухом к ее животу.
«Урч, бульк, бульк, бульк… Все понятно, нерв удаляли и потянули не за тот, ох уж эти молодые специалисты» – «перевел» чревовещание Егорша и успокоился разгаданной ситуацией.
– Так как насчет почихать? – опять раздалась просьба больной матери.
– Прости, совсем забыл – обрадовано засмеялся Егор и, подойдя к серванту, достал металлическую коробочку из-под чая.
Увидев, что нюхательный табак закончился, Егор в сердцах бросил коробку в угол комнаты. Посмотрев на мать, и прочитав на ее восковом лице просьбу, он засуетился и выглянул в окно. Во дворе дома стояла красивая иностранная машина. Егорша обрадовано подмигнул сидящему на подоконнике ребенку, и, повернувшись к матери, добавил – Сейчас принесу!
Схватив старый изорванный зонт, он спрыгнул из окна, и, подойдя к автомобилю, несмотря на сухую и жаркую погоду, раскрыл зонт над своей головой, и, посмотрев сквозь его дырки на балкон второго этажа, взялся за дверцу авто. В ту же секунду в тишину дворика ворвался пронзительный писк сигнализации, вперемежку с громким и радостным гыканьем Егора.