– Ты превзошел самого себя, отец!
– Да, пожалуй, ты прав, Нирит. Для человека, большую часть жизни обжигающего горшки и не умевшего достойно поддерживать семейный очаг, это, – он указал на статую, – немало. Теперь дело моей жизни сделано.
– Не говори так, отец! Ты проживешь еще много новых дней! Я верю, что это только начало…
– Да, сын мой! Много новых дней… Ты знаешь, Нирит, я слышал, что в окрестностях долины Хула существуют залежи глины – мечты любого ваятеля. Я хотел бы, чтобы ты пошел туда и нашел для меня эту глину.
– Но как же, отец? Ведь у меня столько дел! Как я оставлю мастерскую и лавку? Как я оставлю тебя?
– Найди верного человека, Нирит, и отправляйся в путь. А мне… Мне необходимо сделать еще одну деталь для моей Прекрасной Нирэль, – старик снова взглянул на изваяние женщины.
– Я послушаю тебя, отец. Но не более трех дней могу я отсутствовать в мастерской. Если за это время я не отыщу то, о чем ты говоришь, я все же вернусь – пусть и с пустыми руками.
– Нет, нет, Нирит. Я предчувствую, что ты найдешь нечто важное там… Иди и возвращайся.
И послушный сын отправился собираться в дорогу на поиски глины, как научил его Ноах. Он сомневался в том, нужно ли ему идти, не слишком ли опрометчиво он поступил, дав отцу себя уговорить. Но теперь уже он обещал и был вынужден сделать так, как просил Ноах.
С тех пор как Нирит стал во главе гончарного дела Ноаха, мастерская продолжала существовать и развиваться. Когда жизнь – после гибели Неарама и Нехама – устоялась, Нирит стал подумывать о женитьбе и потихоньку расспрашивать у соседей о Суламифь. По мере того как он узнавал о ее судьбе, она все более и более занимала его воображение. Поражало то, как провидение играло жизнями Суламифь и Эвимелеха: словно две песчинки, уносимые ветром и волнами моря, вынуждены они были покоряться чуждой им воле. Провидение избавило Суламифь от нежеланного брака с Неарамом, но при этом лишило и возлюбленного Эвимелеха. Провидение привело ее в объятия Соломона – об этом стало известно от Янива, не сумевшего сдержать в тайне свою радость, – и кто знает: чем все это закончится? Суламифь стала частой гостьей в мыслях Нирита, в его мечтах. Он воплощал ее в глине – и она жила у него в мастерской среди цветущих веточек миндаля или вишни.
Вот и теперь, прихватив с собой длинный нож и небольшую дубинку – на случай, если встретится по дороге зверь или змея, – Нирит попрощался со своей Суламифь (его любимой работой было изображение девушки, несущей кувшин с водой на правом плече) и вышел в путь.