— Подожди… это что, капитан?! — сообразила я.
— Ага, — жадно наблюдая за боем, кивнула Таммили. — Он же шер-лорд, а титул этот определяется именно на весенних играх. Капитан несколько лет уже не участвовал, но звание сохранял, а это неправильно. Но, учитывая, что не участвовал он по указанию Совета, титул никто не отнимал, так что сегодня всё как раз решается, — быстро протараторила она.
А я, решив больше не отвлекать штурмана, тоже попыталась расслабиться и получить удовольствие, чем явно занимались все остальные на территории этого огромного цирка.
И, странно, у меня получилось. За боем двух опасных хищников было действительно интересно наблюдать, тем более, что бой был настолько честный, насколько это вообще возможно — без оружия, без дополнительной защиты, один на один.
Я наконец смогла рассмотреть разницу между тем, как вёл себя капитан в бою со мной — оба раза, на корабле и в зале, — и тем, как он на самом делесражался. Оба раза он не собирался меня убивать; и только теперь я поняла, насколько огромная пропасть лежит между боем на смерть и всем остальным. Всегда подозревала, что разница есть; но нас готовили к выживанию, нас не учили убивать, и важной частью подготовки было умение не рисковать и вовремя отступить.
И я вдруг поняла, что нахожу это красивым. Причём не только смертельный танец двух хищников на мелком песке арены, но всё это. Первобытную простоту голых эмоций, основанных на инстинктах. Возможность спустить с поводка то глубинное, звериное, жестокое, что оттачивалось десятками тысяч лет естественного отбора и пряталось за очень тонкой плёнкой разума и самоконтроля.
Поэтому я даже не удивилась, поймав себя на полном погружении в происходящее. И когда, наконец, извернувшись, перехватив увенчанный жалом хвост и сумев подобраться на расстояние удара, шер-лорд молниеносным движением голой рукой вскрыл грудную клетку огромного хищника, в едином порыве со всей ареной взвилась на ноги, приветствуя победителя. Проигравший зверь корчился в агонии, а победивший — вскинул над головой кулак с зажатым в нём оторванным куском хвоста. И когда демонстративным, но почему-то не выглядящим наигранно или неуместно жестом он, будто умываясь, пару раз лизнул залитое кровью зверя предплечье, с незнакомым доселе наслаждением, пользуясь широкими возможностями моих изменённых голосовых связок, вплела в многоголосый восторженный рёв свой низкий хриплый рык. В крови бушевала настоящая гормональная буря, эмоции выплёскивались наружу, вливаясь в общее море.
А потом скользящий по лицам мутный и почти безумный взгляд шер-лорда остановился на мне; пристальный, заглядывающий куда-то в неведомые и мне самой глубины. Мне отчего-то стало жарко и трудно дышать, стук собственного сердца оглушил, я нервно облизнула пересохшие губы. Стоящий на песке двуногий хищник вдруг скопировал мой жест, сыто облизнулся и изобразил нечто среднее между ухмылкой и оскалом. Едва заметно подался вперёд; кажется, никто, кроме меня, этого и не заметил, а я точно знала — он двинулся именно ко мне. Но отреагировать на это движение и даже осознать его я не успела: на арену высыпали какие-то люди, Райш будто очнулся от наваждения, зрительный контакт пропал.