– Да… конечно… свою семью небось кормит!.. – подхватила активная часть женской толпы. – Сволочь…
Это было нечестно и несправедливо, семья полковника питалась с остальными из одного котла, но объяснять это сейчас было бессмысленно – получилось бы, что он оправдывается. У него потребуют доказательств, и даже если он покажет на этот ужин тарелки своей семьи, ему все равно заявят, что это он прикидывается, что у него в люксе есть своя кладовая, из которой он и сам питается, и жену свою с сыном подкармливает.
И самое обидное заключалось в том, что кладовая и вправду была. Генерал-майор Федоров планировал провести время в изоляции со вкусом и без особых лишений. В объемистой комнате за кабинетом находились стеллажи с выпивкой и ящики с консервами, мясными, рыбными, фруктовыми. Там даже запасы французской минеральной воды.
Если бы кто-то из этих взбесившихся баб увидел запасы, убедить их в том, что сам полковник и его семья не вкушают от сих изысков, было бы невозможно. Логика, как обычно, была простая и понятная – если бы у нее, у Таисии Петруненко, была такая возможность, то она ни на секунду не задумалась бы. Ей всегда было очень легко выбирать линию поведения, весь мир для нее делился на Таисию Петруненко с дочкой и весь остальной мир, состоявший из лохов и сволочей.
– Что, нечего сказать? – взвизгнула Петруненко. – Видите, нечего ему сказать! Язык проглотил…
– Таисия, – попытался образумить супругу капитан Петруненко, но та лишь пренебрежительно отмахнулась:
– Это ты его бойся, мудила, это он для тебя начальник, а для меня… Он же меня похитил, между прочим. Он преступник! Кто он такой вообще?
Петруненко толкнула в плечо стоявшую рядом жену лейтенанта из группы техников, та неуверенно кивнула.
– Вот, и остальные согласны. Ты чего здесь раскомандовался, полкан? Ты бабой своей командуй, в своем люксе. Еще нужно разобраться, чего это тебе такие хоромы достались. Сколько там у вас на троих комнат? Четыре? Пять? А мы с Березкиными вшестером в одном кубрике. Это справедливо? Я вас всех спрашиваю – справедливо? Кто вообще решил, что он имеет право на такое жилье?
– Таисия… – повторил капитан Петруненко, но в голосе его не было ни уверенности, ни твердости. Похоже, что внутренне он был согласен со своей женой. Пусть не готов был высказать свое недовольство вслух, но сцены, которые жена устраивала ему каждый день, плюс сцены, разыгранные ночью, когда шепотом она язвила, называла супруга тряпкой, мелким засранцем и прочими обидными прозвищами…
Капитан продолжал считать, что полковник Иванченко имеет право приказывать, но вот о еде и жилье… Постепенно капитан стал подозревать правоту своей супруги, пусть не на все сто процентов, но все-таки… В кубрике было тесно, ребенок Березкиных по ночам плакал, требуя своего щенка-таксу, которого в бункер не взяли, дочка Маша тоже начинала хныкать, издерганная постоянными истериками матери, – все это нужно было как-то решать. Ведь должен быть какой-то выход из этой ситуации. Справедливый, но позволяющий решить проблему с жильем для семьи Петруненко как минимум.