Весь вечер Ник не мог отделаться от неприятного ощущения робости и жалости. Эти чувства появились у него впервые. Лежа в постели с закрытыми глазами, он обдумывал свои переживания. Наконец, он понял следующее: он, Виктор Матвеев, как нормальный человек, испытывает страх перед мастером кун-фу и перед той ситуацией, в которую попал преступник. Ник также отметил, что он жалеет преступника. Это чувство страха и жалости навело Ника на мысль, что он сопереживает жертве и сопоставляет себя с ней. Ни он, да и никто другой не хотел бы попасть в такую ситуацию.
«Но почему я сопоставляю себя именно с жертвой, а не с палачом?» — думал он. После нескольких часов размышления веки Ника стали тяжелыми, и он погрузился в крепкий, здоровый сон.
Утром, после завтрака, все собрались в той же аудитории. Вошел Нортон.
— Товарищи офицеры, — произнес Иван Васильевич, и все встали.
— Здравия желаю, — сказал Нортон и сел в кресло. Разведчики тоже сели.
— Ну как вам вчерашний фильм? — с ходу спросил он.
Офицеры молчали.
— Сегодня я вам продемонстрирую способ совершенствования волевых и моральных качеств. — Он встал и пригласил всех пройти за ним.
Группа прошла к лифту и спустилась в другое здание. Парни вступили в большой, просторный, хорошо освещенный зал.
— Проходите на трибуны, — посоветовал Нортон, и все проследовали за ограждение из металлической сетки.
— Садитесь, — сказал Васильич, закрыл изнутри на щеколду дверь, ведущую на трибуны, и сам сел рядом, на пластиковый стул. Нортон ушел, и его не было тридцать минут.
Это был обычный баскетбольно-волейбольный зал с разметкой на полу. Никаких тренажеров или спортивных снарядов в нем не было. В дальнем углу находилась дверь, обитая листовым железом. Пол был паркетный, но не лакированный, а просто циклеванный. Под потолком ярко светили лампы дневного освещения и виднелись вентиляционные отверстия. Окон не было, зал находился в подвале.
Дверь открылась, и вошли двое. У одного на руках были наручники. Второй, в форме охранника разведшколы, снял с него их, что-то сказал и указал рукой на центр зала. Парень прошел в зал и облокотился спиной о стену напротив трибуны. Он встал в пижонскую позу — скрестил руки на груди и закинул ногу за ногу.
Он был среднего роста, худощав, но на вид крепок. В его движениях и позах чувствовалась уверенность в себе и даже наглость. Лет ему было, наверное, не больше тридцати. Он с наглым видом начал глазеть на группу разведчиков и не проявлял ни малейших признаков беспокойства. Одет он был в кроссовки «Адидас», тренировочные штаны той же фирмы и в красную пляжную майку без рукавов. На плечах его, груди и руках красовались синие наколки.