– Да, взяла уже… – сказала та расстроенным тоном.
– Ну, тогда сдавай их, пока еще есть время, – сказала я, думая о том, что этого увальня, по всей видимости, придется тащить на плече! Другого выбора не было. Он ко всему еще и глаза закрыл для верности, такой себе лежачий протест! Неужели он не понимает, как все серьезно? Лежит весь такой расслабленный!
– Думаю, что удастся вернуть хотя бы половину стоимости… – сказала та грустно. Зарплата работницы универмага была небольшой, а заработок у Джо был нестабильным. Думаю, что мама долго откладывала, чтобы купить эти злосчастные билеты. Я уже давно подумывала о том, как помочь ей, ведь семейство Ричардсонов, частью которого я стала, было невероятно состоятельным, хотя и не афишировало этого. Но помогать маме из их средств я не хотела – это выглядело бы как подачка, да и подозрительно – я ведь все-таки студентка. Был даже вариант создать фонд помощи работникам супермаркетов и втиснуть маме под официальным предлогом хорошую стипендию. Но это было только в проекте.
– Мама, знаешь, ты вышли мне номера билетов, у Диксона есть какая-то программа лояльности, думаю, что благодаря накопленным милям, мы сможем вернуть полностью стоимость билетов, – безбожно врала я. А Эдуард все таким же бревном лежал на полу. От злости я запрыгнула на него и села сверху, отчего тот открыл один глаз, словно ленивый кот, и сказал:
– Вот именно так я и планирую провести сегодняшнюю ночь! – произнес он спокойно и его руки оказались на моих бедрах. Я моментально забыла, о чем говорила с мамой, и он воспользовался этим моментом:
– Бэль, прекрати паниковать и подумай о Бруксе, Элизе, Лили и Диксоне – они не перенесут расставание с Ханной! И она не сможет без них тоже. Особенно без своего любимого Брукса, – сказал он, немного скривившись.
Его неприязнь к молодому оборотню была понятна – естественная межвидовая ненависть, как любил повторять отец Эдуарда Диксон Ричардсон. Но это не мешало ему спокойно общаться с молодым задирой и закрывать глаза на обстоятельства знакомства с Ханной.
В первую встречу они так сцепились, что чуть не поубивали друг друга. Их пути впервые пересеклись на охоте – Ханна пошла с Келланом и Лили, но убежала слишком далеко вперед и первой напала на след оленя, который на рассвете мирно пасся возле реки. Однако на противоположном берегу за ним тоже кое-кто наблюдал – большой черный волк намеревался перекусить этим же оленем. Ханна утверждает, что она первой вцепилась в его глотку, но Брукс до сих пор утверждает, что это не так. Как бы там ни было, – но они чуть не поубивали друг друга. Ханну спасла способность высоко подпрыгивать и то, что Брукс услышал биение ее сердца и увидел кровь, которая сочилась из ран, которые неестественно быстро заживали. Она воспользовалась его замешательством и напала, практически оторвав ему правую переднюю лапу. Но когда тот от боли перестал контролировать превращение, и перед Ханной на земле оказался молодой симпатичный парень, истекающий кровью, то ее человеческая часть дрогнула. Недолго думая, она взвалила его на плечо и отнесла домой, к дедушке Диксону, где мы как раз случайно оказались с Эдуардом. До сих пор помню тот шок, который я испытала, когда я увидела мою дочь, залитую кровью, с голым парнем, висящим без сознания на ее плече. Она без слов отнесла его в кабинет Диксона, где тот, недолго думая, стал оказывать ему первую помощь. Она прекрасно знала, что нет нужды долго упрашивать его проявить милосердие. Диксон охотно помог полуживому парню, тактично не спрашивая, при каких обстоятельствах это произошло. Вопросы он стал задавать позже, когда Брукс очнулся и попытался превратиться в волка, чтобы защитить свою жизнь в доме, полном его заклятых врагов. Элизе стоило трудов убедить его не паниковать, а Эдуарду удержать его на хирургическом столе. Помогло только появление Ханны, которая успела переодеться и до предела переволноваться. Она дрожала и все извинялась и извинялась, списывая свою агрессию на вампирские инстинкты. Парень был просто в шоке, но вся его злоба улетучилась, когда моя дочь просто разрыдалась, глядя на его окровавленные бинты. Она никогда еще никого не убивала, только животных, и с ужасом думала, что молодой оборотень из-за нее так пострадал. Его гнев тут же улетучился, и он спокойно улегся на столе, на котором из-за своего внушительного роста и комплекции еле умещался, спокойно сказав: