— А имя мое ты, я надеюсь, еще помнишь? — спросила она, грустно улыбнулась и шепнула: — Меня зовут Тереза.
— Конечно же я помню, — ответил он. — А по фамилии?
— Фамилию ты забыл?
— Придумаешь тоже. Но извини, фамилия-то теперь у тебя другая.
— Нет, меня по-прежнему зовут Тереза Фабиани.
— Значит, ты не была замужем? — Она только покачала головой. — Но ты же сказала, что у тебя есть сын.
— Да, сын у меня есть.
— Вон оно что, надо же!
Еще один трамвай подъехал. Тереза смотрела ему прямо в лицо. Теперь уже от него зависело — задавать еще вопросы или нет, теперь он имел право спрашивать, просто не мог не спросить. И в его глазах забрезжило что-то похожее на вопрос, даже, может быть, догадка. Да, конечно, в его глазах мелькнула догадка, и именно поэтому он так ничего и не спросил.
Трамвай остановился, и Тереза вошла в вагон. Стоя на задней площадке, она быстро сказала ему:
— Можешь мне и позвонить.
— Вот как, у тебя и телефон даже есть? Значит, тебе совсем неплохо живется. А мне приходится для этого бегать в молочную лавку… Ну, до свидания.
Трамвай тронулся. Казимир Тобиш постоял немного на остановке и помахал Терезе рукой. Ее улыбка вдруг исчезла. Не отвечая на его приветливый жест, серьезная и далекая, она пристально глядела на него и увидела, как он повернулся и зашагал обратно. Снег падал нежными пушистыми хлопьями, улицы были почти безлюдны. И человек, которого она так долго называла Казимиром Тобишем, отец ее ребенка, исчез из виду, безымянный среди безымянных, исчез навсегда…
104
Небольшая сумма, которую Тереза после визита Агнессы Лейтнер послала Францу, вернулась. «Адресат выбыл из больницы для подследственных и для почты недоступен». Значит, его и впрямь выпустили? У Терезы было не очень спокойно на душе при этой мысли. И уже не в первый раз она подумала, что ей стоит сменить квартиру. Только поможет ли? Он все равно отыщет ее. К сожалению, тут же возникал вопрос: в состоянии ли она вообще сохранять за собой эту квартиру? Арендная плата непомерно выросла, в феврале опять наступает срок оплаты, и она просто никак не могла сообразить, как ей собрать такую сумму. Группа учениц распалась, вероятно, потому, что родители девочек больше не были довольны их успехами. Ну что ж, насчет своего педагогического таланта она никогда не обманывалась и никогда не была о себе очень уж высокого мнения. Только ее добросовестность, ее дружелюбная манера обращения с ученицами помогали ей выдерживать конкуренцию с преподавателями более высокого класса. Она и сама чувствовала, как сдала за последние месяцы.