— Ну, может быть, и так, — старик постоял, размышляя, потом добавил, — чего ж это они к вам полезли? Почему не к нам?
— Они сперва пост наш убрать хотели. Чтоб, значит, не мешали мы им на вас набеги делать. А заодно и за прошлый раз отомстить хотели… Я ж тебе пленных отправил? Вот их и поспрошай. Может, ещё чего интересного узнаешь.
— Ну, да… ну, да… поспрошаю, — покивал староста, — а потом мне чего с ними делать?
— Да что хочешь, — отмахнулся я, — Но я б на твоём месте выкуп потребовал. Хоть какая-то польза…
Пока мы с ним разговаривали, на телеги были погружены убитые (сколько поместилось), и скорбный караван тронулся в путь. Провожали мы их верхом, оставив в лагере только заметно прихрамывающего Грызуна. Да Дворянчика, после короткого отдыха вновь взобравшегося на смотровую площадку. Согласно утверждённой мной очерёдности, сегодня его день на площадке службу нести.
Переехав через перевал, мужики разгрузили телеги, сложив убитых прямо на склоне. После чего, вернувшись на пост, загрузили на телеги и перевезли на то же место и остальных. Всё это время мы дожидались их на перевале. Когда всё было закончено, я приказал Степняку и Полозу установить рядом с погибшими высокий шест, водрузив на конце плащ одного из горцев в виде флага. Этим я давал понять местным, где они могут забрать своих погибших соплеменников. Пока мы всё это проделали, на плато опустились густые сумерки. И только на перевале и по вершинам хребта ещё было достаточно светло.
В полном молчании проделали мы обратный путь. Похоже, парни мои начали понимать, что после победы наступает не только опьянение и гордость за себя, за то, что смог пересилить свой страх и выйти победителем в схватке. Но и осознание того, что твой противник пал именно от твоей руки. Именно ты решал его судьбу в тот момент, когда вспарывал ему живот своим мечём либо протыкал грудь копьём. И в этот момент осознания уже не важно, что убивал ты, по сути, защищая себя либо спасая своего товарища. И при этом ты точно знаешь, что в следующий раз, когда повторится подобное, ты сделаешь то же самое. Но сейчас ты как бы сочувствуешь убитому тобой врагу. И даже желаешь ему более лучшей доли там, в ином мире. Поэтому, наверное, и принято у профессиональных солдат во всех известных мне землях с уважением относиться к телам павшего в битве противника, кем бы он ни был.
Возвращаясь на наш пост, я вдруг остро осознал, что на самом деле не испытываю ни злобы, ни ненависти к напавшим на нас горцам. Они делали то, что считали правильным с их точки зрения. Мы, в свою очередь, выполняли свой долг. И то, что сегодня они лежат там, на перевале, а мои бойцы, живые и здоровые, возвращаются в казарму… Что ж… судьба… Сегодня — так. Как будет завтра — поглядим…