Возчики задержались в лагере ещё на пару дней, помогая нам обустроить свой быт. А когда уезжали, я уговорил их оставить нам одну лошадь и повозку. Для нас это было крайне необходимо. В полку же они могли сказать, что кобыла непонятно отчего заболела, и её пришлось оставить. Кстати, этой «болезнью» можно было объяснить и их задержку с возвращением. Мол, ждали, сколько могли, а потом уже решили ехать. В благодарность за это я отдал им половину туши горного козла, подстреленного накануне Зелёным, решившим сходить на охоту. Возчики, поблагодарив за мясо, пожелали нам спокойной службы и, откланявшись, рано поутру отбыли из лагеря.
И пошли наши ежедневные заботы служебные и не очень. Не то, чтобы спокойные, но и сильного беспокойства не доставляющие. Если не считать периодических выходок со стороны того или иного разгильдяя моего беспокойного отряда.
Первая случилась через пару дней после того, как убыли обратно в полк возчики.
В очередной раз съездив к перевалу, я вернулся в лагерь ближе к обеду и застал интересную картину. Одуванчик, набрав два ведра воды, готовился чистить и купать лошадь Дворянчика.
Подъехав ближе, я поинтересовался:
— Одуванчик, ты ничего не перепутал? Или тебе своей лошади мало, коли ты решил ещё и чужую искупать?
— Да, понимаете, господин сержант, — парень был явно смущён и не знал, куда глаза девать, — Дворянчик себя плохо чувствует. А у него лошадь не чищенная. Вот и попросил, чтобы я за него это сделал.
— Да что ты говоришь, — я неплохо разыграл чувство озабоченности, — Дворянчику, говоришь, плохо? А что такое с ним? Вроде бы с утра всё нормально было. Я его на завтраке видел. Может, съел чего?..
— Не в том дело, — качнул головой Одуванчик, — мы, когда камни собирали, он, видать, спину себе надорвал. Ломает его теперь…
Перед отъездом возчиков мы и в самом деле бросили все силы на сбор камня. Даже я валуны покидал. А теперь, Дворянчику, стало быть, от этой работы поплохело. Ну, ладно…
— А где он сам-то? — поинтересовался я.
— А там, в палатке отлёживается, — махнул рукой Одуванчик.
— Так-так…
Не слезая с коня, я взял графскую лошадь за повод.
— Ну-ка, бери вёдра, мыло, и топай за мной, — скомандовал я, разворачивая своего коня к дороге.
Найдя место, где было побольше пыли, я приказал Одуванчику вылить оба ведра воды на графскую альбиноску и хорошенько её намылить. А когда дело было сделано, уложил её прямо в пыль, заставив как следует в ней изваляться. Одуванчик расширившимися от изумления глазами молча наблюдал за мной. Наконец, подняв лошадь из пыли, я осмотрел её и, вполне удовлетворённый, повернулся к бойцу.