— Пошли к Глебу в нарды сыграем? — предложил Виктор Ильич.
— Пошли. — Мужчины вышли из мастерской.
— Как экзамен? — поинтересовалась Тамара.
— Тройка. Не учила же ни черта.
— Никак понять не могу, зачем тебе сдался этот политехнический? С такой внешностью сидеть в каком-нибудь заштатном КБ и гроши получать? Из разряда — сдала я молодость в архив?
— Да я и сама уже не хочу, — призналась Алина. — Мать только жалко. Спит и видит свою дочь образованной.
— Я вот институтов не кончала, а зарабатываю побольше многих. — Тамара разложила поверх салатов зелень и теперь любовалась своей работой. — Хотя кто его знает, может быть, и пригодится потом в жизни...
— Высшая-то математика? Не смеши меня. Глупость сделала, надо было к вам на худграф поступать.
— Ты хоть рисовать-то умеешь? — рассмеялась Тамара. — Тоже мне, юное дарование!
— Алинка, привет! — В мастерскую вошел Глеб, шагнул к Алине и легко чмокнул ее в щеку. — Мне сказали, что ты уже пришла. Как экзамен?
— Трояк у нее, — ответила за Алину Тамара. — Что и следовало ожидать.
— Это ты зря. — Было видно, что Глеб не на шутку расстроился. — Готовилась плохо?
— А когда ей было готовиться, если она в твоей мастерской днюет и ночует? Совсем задурил голову девчонке!
— Томка, я тебя когда-нибудь за твой язык по заднице отшлепаю!
— Много вас таких желающих, — отмахнулась Тамара. — Я надеюсь, что девушка не обиделась?
— Было бы на кого, — весело парировала Алина. — Все, соли в этом салате достаточно.
— Пойдем, я тебе портрет покажу, — предложил Глеб. — Он почти закончен.
— Пойдем, — кивнула Алина. — Томка, я быстро.
— Иди, иди, почти все уже готово. Да, захватите от Глеба рюмки, а то, боюсь, у Игоря посуды не хватит.
— Тарелки принести?
— Тащите. Лишними не будут.
Глеб с Алиной прошли по коридору до мастерской Глеба. За столом Игорь с Серегой играли в нарды под комментарии Виктора Ильича. Глеб повернул к Алине мольберт с холстом. Мужчины тут же прервали свою игру и дружно выстроились за ее спиной.
Алина рассматривала свое изображение, затаив дыхание. С портрета на нее смотрела потрясающей красоты девушка, с легкой грустинкой в глазах. Переливы шарфа оттеняли цвет ее глаз, делая их прозрачно-зелеными, золотистые волосы, слегка завиваясь, лежали локонами на плечах. Деревянный пень, на котором она сидела, превратился в коричневого хранителя леса, который бережно обнимал ее всеми своими руками-ветками, словно пытаясь защитить от грубости и несовершенства этого мира. А над головой сияла бледная полная луна, местами скрытая тучами так, что казалась ажурной светящейся короной.