— Барышни в пансионе такие ужасы рассказывали. Эти моряки, говорят, страшнее гусар…
— Плюньте на них, вертихвосток, — посоветовал Мазур, увлекая ее к двери. — Врут все…
Игра его так захватила, вызвав неизвестное прежде кипение крови, что дальше предбанника он не дошел — обернулся к Ольге, притянул, прильнул к губам, охваченный волнующим и чуточку пугающим порывом: показалось, что и в самом деле впервые прикасается к этой женщине так вольно и смело, впервые ощущает ладонями это тело. Пока он снимал с нее слегка мерцавший в полумраке костюм, Ольга вздыхала так тяжело и скованно, словно испытывала в точности то же самое, даже попыталась отстраниться, чуть дрожа, незнакомо, жалобно простонала, когда Мазур входил в нее — и ответила столь страстно, что он растерялся на миг, помня ее ленивую чуточку манеру любить.
От груды мягких половиков, на которых они ожесточенно и нежно любили друг друга, так, словно боролись с чем-то непонятным и страшным, едва уловимо пахло временем.
…Среди женской половины человечества гуляет категорическая гипотеза, гласящая, что все мужики — сволочи. Вообще-то, в этом что-то есть, ибо свято место… нет дыма без огня… Когда минуло время, когда сердца перестали бешено колотиться, а переходившая из рук в руки сигарета догорела до фильтра, Мазур решил, что пора и привести в действие задуманный милитаристский план, — сейчас в его объятиях лежала не только разнеженная и довольная любимая женщина, но еще и очаровательный живой арсенал…
Он зажег еще одну сигарету, сделал пару затяжек, увидев, что Ольга подалась к нему, вставил фильтр в уголок пухлых губ и сказал с наигранным безразличием:
— Жалко, во всей деревне паршивого топора не нашлось…
— Томагавк хотел сделать? — понятливо ответила Ольга.
— Ага. С оружием у нас хреновее некуда. Хоть что-то бьющее на расстоянии мне позарез нужно…
— Ты ж камни зачем-то тащишь?
— А, это будет праща. Только праща — полдела. Мне бы еще лук… Любой паршивенький лук бьет на полкилометра. А я могу сделать не столь уж паршивенький.
Он затаил дыхание и тихонько, облегченно вздохнул, когда Ольга угодила в расставленные сети, спросив:
— А что для этого надо?
Чуть помедлив, Мазур вместо ответа подхватил рукой посередине ее роскошную косу, покачал, заглянул в глаза.
— Ты серьезно?
— Абсолютно, — сказал он. — Волосы — вещь прочная. Такая коса груженый самосвал на весу удержит. А уж тетиву, ежели умеючи, сплести можно великолепную… — помолчал и произнес как мог убедительнее: — Надо, малыш. Мне примерно треть потребуется, не унывай, все не возьму. Зато лук выйдет — загляденье.