наплюй с высокой колокольни… Ты у меня молодец, неплохо получается — обливать презрением, вот и дальше двигай в том же ключе. Предки твои дворянские, как история гласит, лакеев в таких ситуациях нисколечко не стеснялись…
Они и в самом деле мылись совершенно непринужденно, терли друг другу спины, притворяясь, что никого, кроме них, в жарко натопленной бане и нет. Толстяк, правда, пытался зыркать на Ольгу блудливым взглядом, но с ним Мазур управился моментально: хлопнул по пояснице вроде бы в шутку, однако нечаянно угодил в одну из болевых точек, и господина Чугункова моментально скрючило, а разогнувшись, он убрался в дальний угол и отныне держался совершенно монашески…
Пока мылись, кто-то унес старую одежду и приволок новую — стопу одинаковых штанов и рубах, белых, из толстого полотна, со скупой красной вышивкой на рукавах у запястий и по воротнику. На Мазура пришлось почти впору, Ольге пришлось и рукава, и штанины подвернуть, но и в этом каторжном наряде она оставалась столь прекрасной, что у Мазура захолонуло сердце, и он пообещал себе выжечь здешний клоповник начисто, если это понадобится ради ее спасения.
Полотенец хватило, чтобы как следует высушить Ольгины великолепные волосы, а на лавке нашлись и гребень, и пара косметичек — хозяину явно намеревались показать товар лицом. Выйдя первым на крылечко, Мазур опять угодил под прицел полудюжины стволов, на запястьях и лодыжках звучно щелкнули кандалы.
— Ну вот, — довольно оглядев его, заключил Кузьмич. Теперь и на люди показаться не стыдно. Что жена замешкалась?
— Косу заплетает. Сигаретку дай, старче, а то мои с одеждой унесли…
— В горнице подымишь потом, — отрезал Кузьмич. — Будешь еще двор табачищем поганить…
Мазур вспомнил: он и в самом деле ни разу не видел курящим ни Кузьмича, ни кого-то из его подручных, и табачным духом от них не пахло. Ну да, естественно — «трава никоциана»…
— Ты смотри, на хозяина хвост не подымай, — сказал Кузьмич, пристегивая его к общей цепи — А то кто его знает, с какой он сегодня ноги встал. Велит в яму с медведем кинуть — придется исполнять скрепя сердце…
Мазур оглядывался. Пушка уже стояла у главного крыльца обширного терема — и возле нее выжидательно переминался мужик с дымящимся фитилем. Теперь Мазур хорошо рассмотрел, где размещались колокола: на специальной звоннице, высокой башенке, под шатровой крышей на четырех резных балясинах. Колоколов — целых пять, два больших и три помельче.
Слушай-ка, старче божий, — сказал Мазур. — Насколько я помню, это вроде бы не в раскольничьей традиции — колокола на церковь вешать…