Однако он был угрюм, и Мазур прекрасно понимал, что гнетет майора: доказать, будто ты сделал все, что мог, иногда бывает чертовски тяжело, начальство сплошь и рядом склонно считать, что оно тебя отправило на задание не затем, чтобы ты педантично и четко выполнял приказы, а для того, чтобы ты совершал чудеса, желательно в немереном количестве. Хотя прямо этого и не говорится, большинство начальственных резолюций на рапортах, равно как и разносов, сводится к сей нехитрой истине: отчего вы, такие-сякие, совершили мало чудес?
— Слушай, — сказал он осторожно. — Коли уж теперь кораблю велено выступать в своем подлинном обличье… Может, всеми наличными силами высадить десант на тот островок? Смотришь, и найдем что-то интересное…
— Если найдем, — сказал Кацуба, подумав. Великодушно добавил: — Мысль, по идее, неплохая. Но после того, как они в хорошем темпе превратили своих жмуриков в жертв нашей неосторожности, я к ним начинаю относиться, как к твердым профессионалам. А у хорошего профессионала должно что-то быть припасено в загашнике против лихой высадки десанта средь бела дня, я не об отражении штурма огневыми средствами говорю… Хотя… Ты знаешь, не мешает пройти мимо и посмотреть в бинокль, что там нынче творится. В конце-то концов, нам никто не запрещал плавать в тех местах, это Величко в хреновом положении. Пошли, вдруг да радист наконец достучался…
Глава двадцать пятая
Тяжелая артиллерия
Он поднял воротник и направился к кораблю. Мазур немного замешкался, выбрасывая окурок в урну, — и первым заметил далеко слева, у ворот, некое оживление. Остановился, присмотрелся и окликнул майора:
— Не по нашу ли душу?
Кацуба остановился, взглянул туда, куда указывал Мазур. От ворот, успевших уже закрыться, надвигались ало-синие вспышки мигалки, чрезвычайно похожей на милицейскую.
— Ходу, — не мешкая, распорядился майор. — Если что, лучше уж сидеть на корабле, он сейчас — территория воинской части со всеми вытекающими отсюда последствиями…
Они взлетели на борт — вахтенный торопливо посторонился, заняли удобную позицию и принялись наблюдать. Вскоре к ним присоединился Степан Ильич с неизменной трубочкой.
Впереди катила милицейская «восьмерка», она-то и мигала вспышками, следом горделиво плыла черная «Волга» мэра, а замыкали кавалькаду темно-синий автобусик «газель» и два японских микроавтобуса, белый и перламутрово-серый.
«Восьмерка» проехала немного дальше, но автомобиль мэра остановился как раз напротив трапа «Морской звезды». За ним притормозили фургончики, выдерживая интервал. Враз распахнулись все дверцы, повалил народ. Мазур мгновенно узнал нескольких репортеров — правда, народу с камерами прибавилось, среди них были и незнакомые.