Он подошел почти вплотную к Судских, фонариком осветил бумагу в руке, видимо, такую же карт. Судских увидел его лицо, оно показалось знакомым: не иначе из ближайшего окружения Воливача. Сверившись с картой, человек двинулся дальше.
Судских соображал, как ему поступить. Оружия он с собой не брал. Не полезешь же душить голыми руками! Не полезешь так не полезешь. Можно подойти, высказать о нем все, что думаю, и дать по морде.
Не к случаю в голову лезли игривые мысли.
Человек осветил фонариком стену, нашел дверь и скрылся за ней. Там бомба, тут и решение проблемы. Пройдя осторожно к приоткрытой двери, он наблюдал, как человек неторопливо включает сферу, потом степенно и с любовью оглаживает ее, словно головку любимого дитяти. Или Страдивари прямо, создавший новую скрипку на радость людям…
«Лемтюгов!!! — разглядел человека Судских. — Ах ты, старая плесень…» — затаился Судских, дожидаясь, когда Лем- тюгов выйдет за дверь.
«А чего мне дожидаться его?» — разозлился Судских и, едва Лемтюгов отворил дверь пошире, ошарашил его обратным ударом. Лемтюгов охнул и свалился на месте.
Первое желание было взять шнурок из рюкзака и передавить шею Лемтюгова, пока он дух не испустит. Никогда такого не делал. А кто делал? В таком положении только и просыпается ненависть. Остановился. Втащил Лемтюгова внутрь, его брючным ремнем связал ему ноги, а шнурком рюкзака — руки, усадив у стены. Потом как заведенный перекусил три проводка к таймеру, вырвал трубку и извлек шарик.
Вот црошли пять смертей, идет последняя.
— Гад! Ты что делаешь? — услышал он голос Лемтюгова, будто он гробил дело его жизни. — Ты как сюда попал?
— С божьим духом, — кратко ответил Судских, не тратя времени на досужие разговоры. — Помалкивай, я с тобой позже разбираться буду.
Обшарив наряд Лемтюгова, он обнаружил у него внушительную связку ключей, проверил на нем узлы и вышел, заперев дверь на ключ. Пусть пока отсиживается. Пока…
После встречи с Лемтюговым у него выработался план новых действий. Прежде всего он уничтожит заряд А, обезвредит все типа В и только потом займется остальными. Часы показывали восьмой час утра. Почти сутки он на ногах. Воливач хватится Лемтюгова часа через три, забьет тревогу, и таймер его планов станет отсчитывать секунды, время уплотнится, он приведет в действие заряды Б и В.
«Пора поднимать Бехтеренко», — решил он.
Добравшись до ближайшего люка наверх, он по мобильнику связался с ним.
— Святослав Павлович, срочно встречаемся на шестой позиции. Срочно! — И отключился.
За отпущенное до встречи время он добрался до последнего заряда А, управился с ним, по пути прошел через стену, и опять скрип минрепа сопровождал его. Теперь это был скрежет. Сказывалась усталость, тошнило, но время не ждало, и он торопил себя через силу.