– Пап, ты меня слышишь? – спрашивал сын, тронув его за локоть.
– Что? – переспрашивал Игорь Владимирович. – Извини, я не понял, что ты сказал?
– Я говорю, можно я завтра после уроков поработаю у тебя за компьютером? Я ничего не сотру.
– Да, конечно, – рассеянно отвечал папа и продолжал уныло ковыряться вилкой в тарелке. В обычной жизни он никого не подпускал к своему дорогому ноутбуку.
В конце концов, его настроение заметила жена.
– Игорь, что с тобой? – спросила она, когда сын, поблагодарив за ужин, покинул кухню. – Что-то случилось на работе?
Харин посмотрел так, будто только что заметил ее присутствие. Дело плохо, подумала женщина. Так он на нее никогда не смотрел.
– Господи, Гарик, ты меня пугаешь. Что стряслось? Игорь отломил кусочек котлеты и отправил его в рот.
– Пока не стряслось, – сказал он. – Но может.
Он так ничего никому и не сказал. Ни жене в тот вечер, несмотря на все ее уговоры, ни вышестоящему начальству, ни своему другу по институтской молодости Сережке Капустину, с которым по выходным пил темное пиво в пабе.
Пожалуй, стоило бы хоть кому-то открыться – но, химия, как и история, черт их дери, тоже не знает сослагательных наклонений.
Как говорил персонаж Брендана Фрейзера в одном из любимых нами с Томкой фильмов, «после всего, что я увидел, мне срочно нужен глоток веры».
Фрейзер всего лишь увидел ожившую мумию, а я навидался и наслушался за день субботы много чего похлеще, причем все это не было нарисовано на компьютере, а предстало живьем в трех измерениях и максимально возможном разрешении. И после всего этого мне срочно нужно было увидеть и прижать к себе Томку.
Тоже в какой-то степени «глоток веры».
И ведь как назло я отправил ее сегодня к матери! Что мне оставалось? Опрокинуть стаканчик?
Так и поступим.
Я ударил по тормозам на углу квартала. Сзади начали сигналить. Я развернулся и припарковался у бордюра дороги, ведущей в обратном направлении. Олеся мне сейчас не поможет и компанию не составит, мне нужна Таня.
Я набрал номер ее телефона.
– Уже соскучился, дорогой?
– У меня предложение…
– … подкупающее своей оригинальностью, как говорили у меня в школе.
– В моей школе тоже так говорили.
– Где и как мы сделаем это?
– «Где» – не важно, а вот насчет «как» я больших перспектив не обещаю, потому что забираю вечером дочку.
– Не вопрос.
«Мы сделали это» в баре на пересечении Тополиной и проспекта Ракетостроителей. Если Тополинка была узкой улицей, то ракетостроители размахнулись на всю ивановскую – по шесть полос в обе стороны, высокие здания с барами и магазинами на первых этажах. Машину я оставил на парковке у заведения, но прежде убедился, что Матвейка, мой угрюмый водитель-каскадер, крайне неохотно соглашавшийся работать в выходные даже при двойной оплате, в течение часа отгонит тачку к моему дому.