От любви до ненависти... (Сурская) - страница 29

«Наша берёт!» Кровь прихлынула к лицу царя. Губы его беззвучно шевелились. Можно было только догадываться о чём. Наверняка он просил у Бога сохранить жизнь своему любимцу и победы. Разве выстоишь на месте. И Пётр, не утерпев, полез на стены. Со всех сторон неслось: «Царь! Царь!» Солдаты устремились вперёд. Фельдмаршал умолял. Но Петра не протаранишь. С каменным лицом слушая убедительную речь фельдмаршала, он не хотел мешать его добрым намерениям. Пусть, мол, старик выскажется, решать всё равно буду я. Кэт, готовая за ним в огонь и в воду, закусив губу, не сводила с него глаз. Она знала, что он всегда и всюду в первую очередь думает о других и лишь потом о себе и поэтому Кэт решила быть рядом. Он не брал, она, стараясь быть ненавязчивой и избежать объяснений, прыгнула в другую лодку. И у стены оказалась рядом с ним. Солдаты чертыхались: «Неужели без пацанёнка не обойдёмся? А она, не слушая никого, лезла вверх, стараясь не отстать от Питера и не смотреть вниз, чтоб не закружилась голова. Вряд ли кому бы пришло в голову заподозрить в ней сейчас девчонку. Они взлетели почти враз по разным лестницам уже на зубчатую стену. Выше на шпагах бился Меньшиков. Кипела рукопашная схватка. На улицах пришлось тоже не сладко: пальба из окон. Рвались гранаты, свистели ядра. Кругом, насколько было видно, лежали убитые в разноцветной справе, ружья и ручные мортирцы, раздутые от непомерной стрельбы, поблёскивали окровавленные шпаги, ещё дымились в руках убитых пистоли. Жуть! Грудь у светлейшего ходила ходуном от запарки. Заметив Петра, он онемел. Возмущённому ему не хватало слов. Задыхаясь от негодования и перекрикивая грохот боя, он, помогая себе руками, орал: «Вот чёрт!» — Мин херц, ты сдурел…

Усы Пётра зашевелились, побагровев, буркнул:

— Рот закрой, пулю поймаешь.

Меншиков, почувствовав злость в насмешке и мрачную угрозу голосом, так и сделал. Но, кликнув штурмовиков, велел взять царя в кольцо. Пётр не споря махнул рукой. Пусть так! Кэт шла шаг в шаг за ним. Всем сердцем она желала признаться во всёх своих грехах. «А что, возьму вот сейчас и скажу». Но не смогла. Думать одно, а сделать — другое. Это будет всему конец. Напоровшись взглядом в неё, он выругался: «Чёрт бы её побрал, лезет в самое пекло!» Естественно, постарался приблизиться и прикрыть собой. Кэт же не спускала с него глаз. Крутя головой, она заметила, что пока он менял патроны в мушкетах, а штурмовики занятые боем просмотрели, в него прицеливаются. В этот несчастный момент, метнувшись в его сторону, девушка, со всех силёнок, толкнув царя, закрыла его собой. Пока царь поднялся, пока понял всё… Пётр, ругаясь и топая от злости ботфортом, прокричал Меншикову, чтоб брал город. А сам, впервые изменив себе и, подхватив шатающееся тело побледневшей Кэт на руки, поспешил вниз. В голове промелькнуло: «Торопыга! Всунулась всё же». Он нёсся сейчас против течения. Этим самым он озадачил не только всех вокруг, но и себя самого не меньше. Меншиков, конечно, очень удивился тому, что государь нянчится с мальцом, но развивать и увлекаться этой мыслью было недосуг. Жар боя тащил за собой. Но прокричать прокричал:- «Ни черта не понял. Ты куда?» Могучий Пётр обернулся:- «Что поделать, мой друг, у меня есть более важные дела, требующие моего присутствия, а ты давай дерзай!» Меншиков в недоумении пожал плечами, не поняв остроумие царя. Пара рослых солдат бросилась Петру помогать, вторая пара по приказу Светлейшего перекрыла доступ к нему. Ещё двое помогали уходить. Сбежали с лестниц. Перенесли на лодку. Во весь опор, налегая на вёсла, гнали в лагерь. Кэт, качаясь на его руках, стонала. Больно. А ещё она страшно боялась получить нагоняй за своё недостойное поведение. Теперь ей оставалось только исповедоваться перед ним. Ох, как это страшно! Лучше умереть, а они уж пусть разбираются с её враньём… Перед ней плавало его расстроенное лицо и большие чёрные глаза, немного удивлённые, озабоченные и добрые. Прижимая к груди, на длинных как журавль ногах, понёсся в шатёр Меншикова, но на ходу раздумал и свернул к ближнему, им был шатёр Шереметьева. На бегу отдавая приказы, чтоб прислали из лазарета лейб — медика, принесли горячей воды, торопился к цели. Влетел, огляделся и, выгнав всех, уложил девушку на ложе. Все кто пытался сунуть нос к нему, нарывался на ругань. Ругаться Пётр умел. Кэт, стараясь не упасть в обморок, пыталась из последних сил не позволить ему раздеть себя. Испуганно бормоча, что-то невнятное, уставилась умоляюще на него. Слабеющая, она чувствовала себя неловко. Причин было достаточно. Хотя бы первые две, что рвали голову — потому что женщина и потому что врала царю и всем вокруг. Хотя по одному взгляду на его физиономию сейчас было понятно о его давнем познании о ней. Так и есть! Он, убирая её ладошку, предупредил: