— Прошу прощения, но я всё знаю. В курсе вашей кутерьмы. Не надо со мной играть. Тебе сейчас будет нужна поддержка, плечо в которое можно поплакать и на которое можно опереться. Обещаю, что сделаю всё возможное. Я прошу, окажи мне честь быть им. — От перекривлённых напряжением губ, казалось, что насмешка не сходила с уст, но взгляд его был очень серьёзен. Он выждал и удостоверившись, что его понимают, продолжил:- Ну так как твоё имя?
Наконец он закончил эту бессвязную речь. Её ладонь безжизненно лежала в его руке. Она слушала Петра в удручающем молчании. Душевное равновесие в один миг было нарушено. Чувство вины и стыда душили её, она не могла говорить. Боль от ранения ей казалась меньшим наказанием за переодевание, какого она достойна и если она умрёт, это будет расплатой. К физической боли прибавилась ещё и душевная. Знал! Всё знал! Девушка вздрогнула и ещё сильнее побледнела. Правда его голос давал надежду, он не источал вынужденную вежливость, скорее искренность и желание помочь. Она была в нерешительности и склонялась к мысли принять её. Она с трудом раскрыла запечённые жаром губки: — «Если вы действительно так думаете, государь, то по — моему мнению поступаете как нельзя лучше… Решение за вами. Я принимаю вашу помощь и благодарю за всё». С тем же в голове вспыхнуло пламенем: «Значит, не ошиблась и ничего не может быть более очевидным, чем факт, что он давно в курсе происходящего. Интересно, на сколько — давно? И почему никогда не напомнил и если знал кто я, то почему держал возле себя?» Вопросы, вопросы… на которые мог дать ответы лишь один человек — это он. А он предлагает заботу и помощь. Сердце заплюхало в сладкой сыте. А вдруг жизнь берёт на себя все заботы по осуществлению её надежд. А что если такое возможно. Она внимательно, хоть и с сомнением, взглянула ему в глаза и затем, откинувшись на подушки, слабым голосом по привычке произнесла своё имя:
— Карштен, — но, заметив, как он поморщился, поколебавшись, сказала правду, — Кэт. Я умру?
— Что за ерунда… — выбухнул гневом и растерянностью он. Эта неординарная женщина путала его всё время, повязывая при этом по рукам и ногам. Он всё время занимается рядом с ней не свойственными ему вещами, то уговаривает или утешает, то сопли вытирает… Переборщил с эмоциями из него всё же вырвалось: — Боже милостивый, как же я раньше не мог догадаться?…
«Значит, не так давно произошло моё разоблачение…» О, Кэт так боялась, что может произойти что-нибудь в этом роде и она будет с позором разоблачена. В преддверии трёпки дрожала, как в лихорадке. Но реальность оказалась иной. После её потока слёз и его заверений — не сержусь и не накажу, он даже попробовал это создание утешать. За минутой тихого размышления, она обрела надежду: «Похоже, всё обойдётся и Пётр не собирается меня прилюдно пороть». С осторожностью и надеждой она спросила: