Десять минут спустя они уже сидели в карете, серые шли спокойным шагом.
Поездка к ближайшей деревне Фернхёрст прошла без происшествий; Антония все не могла понять, какую цель преследует Филипп. Грациозно развалившись на сиденье, тот большую часть пути молчал. Рутвен был в полном согласии с миром, в голове не блуждало ни единой мысли. После превосходного обеда он просто наслаждался лучами яркого солнышка; приятное тепло лениво растекалось по его телу.
Подавив невольное разочарование, Антония вздернула подбородок.
– Как видите, я уже довольно далеко отъехала от поместья и даже не сбросила нас в придорожную канаву. Может, вы все-таки научите меня обращаться с хлыстом?
– Ах да! – Филипп тут же выпрямился. – Переложите вожжи в левую руку, а хлыст возьмите в правую. Ремешок хлыста оберните вокруг пальцев. – Минуту она без особого успеха пыталась проделать все эти манипуляции, тогда Филипп протянул руку. – Вот так, давайте я сам покажу.
Оставшуюся часть пути лошади бежали ровно – они были превосходно выучены и, казалось, одинаково хорошо подчинялись и совершенному искусству Филиппа, и неумелым попыткам Антонии направлять их.
К тому времени, как они достигли дома, девушка могла только неуклюже щелкнуть хлыстом по ушам лошади. В руках же Филиппа хлыст словно пел – барон ловко касался им самым кончиком ушей лошади и тут же отдергивал его назад.
Антония хмурилась, пока Филипп помогал ей спуститься.
– Не отчаивайтесь. Навык придет со временем, нужна только практика.
Антония посмотрела на него и подивилась, гадая про себя, когда барон успел сбросить с себя привычную маску безразличия. Его глаза приобрели более темный оттенок, руки твердо поддерживали ее за талию. Ткань батиста намного плотнее муслина, но даже с учетом того, что на ней была надета еще и рубашка, все это никак не спасало ее от жара его прикосновений.
Он держал ее перед собой, пристально смотрел в глаза. Антония вдруг почувствовала себя очень уязвимой. Вся ее рассудительность улетучилась, она судорожно пыталась глотнуть хоть немного воздуха.
Его взгляд стал пронзительным, глаза потемнели еще сильнее.
Одно восхитительное мгновение Антония думала, что сейчас он поцелует ее прямо здесь, посреди собственного двора. Но тут затвердевшие черты его лица разгладились. Губы слегка изогнулись в мягкой, ласковой усмешке. Он дотянулся до ее руки, их пальцы переплелись. Не сводя с нее взгляда, он поднес ее руку к губам и запечатлел нежный поцелуй на запястье.
Филипп криво улыбнулся:
– По-моему, это достижение также требует практики, моя дорогая.