— Денег я дам, не проблема, — он открыл дверцу, и Нина села. После того, как сыщик сел сам, он продолжил свою длинную, пронизанную иронией речь: — Ты сама посуди, ты молода, красива, сексуальна, ты мне для наслаждения нужна, а не для семейной жизни. Из меня семьянин никакой, а муж тем более, ты же знаешь. И к тому же семейная жизнь напрочь убивает половое влечение супругов. Все равно будет на сторону тянуть, а я честный и изменять не могу, не так воспитан, поэтому зачахну в расцвете лет от импотенции. А мне еще покуражиться хочется, — сыщик хихикнул. — И тебе сейчас рожать рановато. Погулять надо, покайфовать… Ты такая аппетитная, сексуальная, прям жуть. — Последнюю фразу Сергей произнес вполне серьезно. Нина ему очень понравилась, и он ждал момента, когда сможет привести ее к себе в квартиру или на дачу и погрузиться с ней в обворожительную любовную игру. А по поводу остального — Краснов шутил, играл роль, прикалывался, и девушка это поняла и решила подыграть. Видя его бесшабашное настроение, она немного повеселела и расслабилась.
— Ну, хорошо, уговорил, не буду рожать, сделаю аборт, но ты мне это компенсируешь.
— Естественно, чем захочешь.
— Подаришь мне иномарку, небольшую, дамскую, «Рено», «Пежо» или «Ауди». — Нина пристально посмотрела на парня, наблюдая за его реакцией. Сергей не смутился, но вдруг понял, что теперь она подтрунивает над ним, и решил подколоть ее:
— Иномарку, нет, лучше рожай, так проще будет.
Морозова замялась, не зная, что сказать, но потом ответила:
— Подумаю.
Сыщик завел двигатель, вырулил на шоссе и поехал в сторону центра. Киллеры, а за ними и вереница из четырех машин с операми двинулись следом.
Начало смеркаться, и в городе включились фонари. Красивый багряный закат уже порадовал глаз, небо стало потихонечку темнеть. На нем появились первые еще неяркие звезды и вышла молодая полная луна. На тротуарах стали прогуливаться выплывшие из подворотен путаны, и Тверская наполнилась неповторимым разноголосым гомоном и суетой. К девушкам подъезжали на машинах клиенты, осматривали, ощупывали «товар», торговались и почти все увозили с собой размалеванных, пьяненьких, прокуренных, многократно протраханных шлюх.
Проезжая мимо шеренги ночных бабочек, выстроившихся по воле толстой сутенерши, Сергей вдруг увидел знакомое лицо. Заметил среди них ту самую проститутку, которую чуть не снял после посещения ресторана и на которую составил фоторобот и, выдав ее за маньячку, объявил в федеральный розыск. Она стояла в шеренге, держала сигарету, элегантно отставив пальчик, и мило беседовала с подружками. На щеке у нее сверкала накладная кроваво-красная мушка — символ свободной любви.