— А вот и я! — Большая фигура заслоняет дверной проем. — Еле уговорил вахтершу, чтоб пропустила.
Андрей подходит к Даше, вглядывается в лицо.
— Что с вами, Даша? Вам плохо?
Он садится перед нею на корточки, берет ее руки в свои. Темные глаза тревожны, лицо загорело еще сильней, седые волосы — как снег на весенней земле. Даша качает головой, но тревога в его глазах не исчезает, растет: "Надя всегда была слабенькой…"
— Нет, не плохо, честное слово, — говорит Даша.
Он тяжело роняет голову ей на колени, и Даша опускает на нее тонкую руку.
— Я просто волнуюсь, — беспомощно признается она.
— Не надо, Дашенька. Я был дураком тогда, в январе, столько об этом думал… Одичал я в своей берлоге, отвык от женщин, забыл вашу сложность. И самолюбие… Теперь вспомнил.
Он отрывается от Даши, встает, поднимает ее со стула, обнимает осторожно и крепко.
— Поехали лучше ужинать. Вы какой ресторан любите?
— Я их вообще не люблю.
— Ну тогда кафе — какое?
— Никакого не надо.
— Может быть, погуляем?
— Нет.
Андрей отстраняет ее от себя.
— Тогда… что же?
Он смотрит на нее почти испуганно, но Дашу его испуг не останавливает. Какие кафе, рестораны? Она без него больше не может.
— Поехали к вам, пить чай, — говорит она традиционно мужскую фразу.
Андрей неуверенно улыбается.
— Ух ты какая храбрая…
— Андрей, не надо, — чуть не плачет от волнения Даша. — Не надо смеяться!
— Я смеюсь над собой, дорогая моя! Решил, что теперь-то ошибки не сделаю…
Машина летит по весенней Москве. Вырвавшись на свободу, ныряет в сретенские горбатые переулки, катится ниже и ниже по сухому уже асфальту, мимо деревьев, тянущих к небу жаждущие тепла ветки. Взвизгнув тормозами, она замирает у высокого, узкого, как пенал, дома. Все, приехали.
Крутая лестница карабкается под самое небо. Желтые лампочки, пробиваясь сквозь коричневую, лохмами, пыль, освещают по мере сил глубокие колодцы пролетов.
— Давайте передохнем, Даша.
Андрей останавливается на площадке третьего этажа.
— Обещали поставить лифт, да так и не сделали.
Отошел от Даши и смотрит мимо нее. Не очень-то гостеприимен и, кажется, вовсе не рад.
— Пошли, я уже отдохнула.
Что она делает, зачем идет к нему, что такое у них происходит, прямо как журавль и цапля из детской сказки…
Обитая черным дверь, длинный мрачноватый коридор, там, вдали, еще одна дверь.
— Здесь. — Андрей не сразу попадает ключом в скважину, щелкает выключателем.
Даша входит, останавливается на пороге. Просторная голая комната, стол, тахта, на тахте чемодан — голубая рубаха торчит из-под крышки, в углу приемник — задняя стенка снята, пыльные лампы, какие-то провода, валяется рядом отвертка. Очень мужская комната.