Стихотворения (Дементьев) - страница 66

На первую страницу
Тот товар,
Я вспомнил
Наши уроки первые —
Он нам романтику
Преподавал.
Но я его ни о чем
Не выпытываю,
Меня и так смутил
Его вид.
Продается
Романтика позабытая.
И горькой платой
Мой рубль звенит.
1961

Военные времена

О юность наша!
Ты была нелегкой…
В дыму июней,
В стужах январей
Ты всё познала —
И бомбежек грохот,
И скорбное терпенье матерей.
Ты всё постигла —
Силу и бессилье…
И почтальонов отрешенный взгляд,
Когда по-русски бабы голосили
По тем, кто не воротится назад.
Нам 45-й выдал аттестаты,
А зрелость нашу освятил салют,
И смех отцов, и слезы их солдаток,
Всё перенесших ради тех минут.
И потому задор двадцатилетних
Я принимаю, не боясь беды,
Как в мае зелень принимают ветви,
Чтобы цвести и приносить плоды.
1966

Базар

Я иду по базару,
Как по вокзалу,
Мимо чьих-то чемоданов,
По зеленой улице,
Где нейлоновые дамы
С ватником торгуются.
Толчея…
А над ней
То ли смех,
То ль ругань.
Возле свежих окуней
Тетки жмут друг друга.
Пробирается на крик
С виноградом грузовик.
И оттуда, как со сцены,
Продавец зовет народ.
Подхожу,
Гляжу на цены —
Да, не зря он так орет.
Торгует медом молодица,
И сверху вниз летят ресницы.
А к меду липнет молодежь,
На весь базар стоит галдеж:
– Чего ж ты пробать не даешь? —
Торгует медом молодица,
И на виду у тех парней
Она немножечко стыдится
Публичной должности своей.
То засмеется,
То краснеет.
А рядом,
Словно верный страж,
Старуха,
Как Яга,
Над нею —
Мол, не обманешь – не продашь.
А пунцовый отставник,
В тесный китель втиснут,
На листы ученых книг
Рассыпает вишню.
Рядом с трехтонкой старой
Очередь шумно встала.
Здесь продается лето —
Спелое,
Прямо с веток.
У продавца усы —
Добрые, как «пожалуйста…»
И покачиваются весы от усталости.
Я иду налегке,
Уступаю дорогу женщинам.
Горстка персиков в кульке,
Дочери обещанных,
Пробираюсь с ними к выходу,
Медленно иду
Через чью-то выгоду,
Смех
И суету.
1965

Черный ворон

Этот зловещий фургон, прозванный в народе «черным вороном», однажды остановился у нашего дома и увез моего отца.

Старели женщины до срока,
Когда в ночи
Он отъезжал от темных окон
И угрожал: «МОЛЧИ…»
И мы молчали, друзей стыдились,
Хотя не знали их вины.
А где-то стреляные гильзы
Им счет вели.
О «черный ворон», «черный ворон»!
Ты был внезапен, как испуг.
И просыпался целый город
На каждый стук.
Не видя слез, забыв про жалость,
Свой суд творя,
Ты уезжал… Но оставалась,
Но оставалась тень твоя.
На доме том, где ночью побыл,
На чистом имени жены
Того, чей час нежданно пробил,
Час не дождавшейся вины.
На снах детей, на тыщах судеб,
На всей стране.
Как трудно было честным людям
Жить с тенью той наедине!
И закрывались глухо двери
Перед добром.
И люди разучились верить
Следующая страница