Голова казалась налитой свинцом, но Бондарев заставил себя удерживать ее в вертикальном положении.
Цементный пол под ним был покрыт крошевом камней и целыми глыбами обломков, из полуобвалившейся штукатурки торчали огрызки ржавой арматуры и проводов, одна стена была опалена огнем, словно здесь неоднократно разводили костер. Бондарев посмотрел на потолок. Плиты перекрытия сдвинулись, позволяя увидеть помещение выше, а над ним еще одно. Дальше виднелось небо. Оно беззаботно голубело над руинами, где бросили Бондарева, и знать ничего не знало о страданиях и боли.
А он знал. Знал прежде, а теперь узнал еще больше. И в эту минуту был готов согласиться с буддистами, считающими нашу планету одним из самых худших мест во Вселенной.
Бондарев осторожно опустил голову и подвигал ею, избавляясь от острого камешка, врезавшегося в затылок. Той боли, что его терзала, было вполне достаточно, дополнительной он бы не выдержал. Даже самой незначительной.
Закрыв глаза, он стал думать, зачем его привезли в это полуразрушенное строение, где раньше находился какой-то цех или заводик. Мозги соображали плохо, но напряженных раздумий не понадобилось. Убийцы в черных масках избавились от трупа. Они решили, что забили Бондарева насмерть, и отвезли его в какое-то уединенное, заброшенное здание. Ожидать, что сюда нагрянут туристы с холодной минералкой и аптечкой, бессмысленно. Придется выбираться самому.
Самому, как всегда… Всю жизнь самому.
Бондарев разомкнул веки, чтобы еще раз посмотреть на небо. Оно было прекрасным и равнодушным ко всему, что происходило на земле. Так было много тысячелетий назад, когда предки людей еще только учились проламывать друг другу головы дубинами. Так будет и потом, когда люди, наконец-то, уничтожат друг друга. Такой взгляд можно было назвать пессимистическим. Если бы не вся предыдущая история человечества, состоящая из сплошных войн, больших и малых…
И если есть Господь Бог, который создал людей такими, то что ему жизнь какого-то там майора Константина Бондарева, подыхающего на грязном полу? Тьфу!
— Значит, обойдемся без молитв, — прошептал он одними губами.
Снова и снова Бондарев пробовал шевелить различными частями тела. Это порождало всевозможные ощущения. Он даже не мог водить глазами из стороны в сторону, чтобы не испытывать боли. Отделали его на славу, и неудивительно, что приняли за мертвого. Он и сам не до конца был уверен, что жив.
Бондарев расслабился, прекратив напрягать мышцы. Внутренний голос посоветовал ему успокоиться и перестать мучить себя попусту. Нужен час передышки. Лучше два. Или три. А потом он выберется из этих развалин и найдет, к кому обратиться за помощью. Был бы телефон, тогда бы вообще не пришлось напрягаться. Но, когда он проверял, способен ли двигаться, то пошарил по карманам и нашел лишь обломки мобильника. Так что досталось не только ему…