Синьор Буонарроти наконец-то использовал случай зажечь свечу, поднес лепесток пламени к обломку, пожал плечами:
— Кусок мрамора? В любой мастерской таких полно, да хоть в моей.
— То есть он вполне обычный?
— Да, именно так.
Отец Джироламо выпрямился и потер друг о друга сухие ладони.
— Этот кусок мрамора изъят мною лично с места, где была раздробленная статуя. И представьте себе, любезный Микеле, я тоже нашел его вполне обычным. Взгляни сюда, — он провел длинным, заостренным ногтем по отшлифованной части обломка. — Весьма достойна, но современная работа. Один знакомый — тогда он был начинающим скульптором — однажды поведал мне, как отличить статую современной работы от старинной. От долгого пребывания в почве мрамор покрывается сеточкой тончайших трещинок, годами они заполняются грязью и пылью, поэтому хорошо видны на белом фоне. Здесь никаких трещинок нет.
Микеланджело виновато потупился — именно он был тем заносчивым юнцом, который просветил фра Джироламо насчет азов профессии скульптора. Они частенько болтали о прекрасном в стенах палаццо ди Медичи. Оставалось радоваться, что он не удосужился рассказать безобидному чудаку в монашеской рясе о способах, которыми можно с легкостью придать новенькой мраморной скульптуре вид старинной (синьор Буонарроти считал, что изготавливает статуи ничем не хуже античных образчиков, и не видел причин брать за них дешевле). Однако нынешний отец Джироламо уже не был прежним любознательным монашком, и больше не нуждался в подсказках.
— Нам доподлинно известно, что статую опускали в чан с вином, — опытный проповедник, отец Джироламо поднес свечу к винной бутылке, подсветив рубиновую жидкость. — И это вино было красным! Ergo[19] на поверхности статуи должна была образоваться розоватая патина, однако ничего подобного нет. Единственно возможный логический вывод из этих фактов — некую античную статую подменили копией, и это сделал ты, каменотес! — указательный палец святого отца уперся в грудь Микеланджело. — Гордыня обрекает души адским мукам. Всякий грех ведет за собой другой, еще более страшный — ложь, подлог, убийство.
— Убийство? — скульптор аккуратно снял ткань с формы, хранившей черты упокоившегося Филиппе. — Синьор де Розелли умер в результате несчастного случая, так считает его врач.
Отец Джироламо поджал губы и покачал головой.
— Речь не о нем.
— Неужели?
— Нашли нового удавленника.
— Кого?
— Подмастерья из мастерской скарпелино Буонарроти.
— Что? — Микеланджело отказывался верить своим ушам. — Как его звали?
— Запамятовал. Стража снесла тело в мертвецкую Нового Госпиталя Святой Марии.