Он жил в маленьком бревенчатом домике на окраине нашего района, рядом с трансформаторной подстанцией. И все знали, что когда он ложился спать, по всему району падало напряжение в электросети, свет был тускл и вял. Когда он просыпался — спал он всего два-три часа в сутки — лампы в домах загорались ярко и бодро. Он был один. Но он мог оказаться сразу в нескольких местах, общаться сразу со многими, делать множество разных дел. Хотя, в сущности, он делал только одно дело. Он сподабливал згинцев.
Он никогда не говорил об Этом прямо. Легчайший намёк, летучая фраза, странное слово. А более — выблеск бронзовых глубоких глаз. Усмешка изпод усов. Пожатье иль косновенье жесткой ладони…
И у многих — у кого слабей, у кого ярче — возникал в смутных окоулках души светозайчик и показывал сокрытое там. Ожидание «Нечта». Все знали, что Это когда-нибудь будет. При их ли жизни, при жизни ли их детей, внуков… Может быть, завтра, может быть, через сотню лет. И надо быть готовым. Готовы были не все.
С некоторыми Разметчик встречался особенно часто и говорил откровенней, чем с остальными. Они были посвящены, сподобны в большей степени. В их числе был я.
Разметчика звали Мик Григорьич. Настоящее его имя, возможно, было непроизносимо для людей.
Он жил в Зге вечно, не старясь, не болея, не изменяясь внешне. Он не покидал Згу ни разу, ни на один день.
А за два месяца до странной триумфальной эвакуации города он исчез.
Он появился лишь через двадцать лет. Во мне. Прошлой ночью.
2
Наверное, вид у нас был глуповатый.
— Как это не знали? — удивился Пенёк, — Вы что, ли в Америке жили?
— Не знали, — отрезал я, — Да, не знали. Долетало кое-что. Обрывки, галиматья… Чему было верить? От кого — знать? У меня нет родственников в Зге. У неё тоже, — кивнул я на Велу.
— И что, ни каких предчувств? Ничего не накатывало на вас?
— Мысли приблудные. Промельки снов, путаница.
— Нет, — почти шепотом сказала Вела, — у меня не промельки. У меня раза два были… картины. Странные. Я просыпалась, гнала эти сны. Старалась забыть, не верила.
— Не сны это, ребята, — вздохнул Пенёк, — Если бы сны. Мнэ. Я был там. Зимой.
— Зачем? — спросил я.
— У меня дядька. В Солотове. Он мне заместо отца… был. Я на похороны ездил. Там мне порассказали… по большому секрету.
— Так Солотово, это ж где!
— Всё верно. Не близко. Три часа машиной до Зги. Мнэ. Да только никто не ездит туда. Ни машиной, ни пешком, никак.
— Ну понятно, зона.
— Ничего не понятно тебе. Не зона это уже. Была зоной…
— Слушай! — разозлился я, — Ты можешь рассказать вразумительно, всё по порядку? Не мутить воду.