— Это он!
Не оглядываясь, я пересек двор. Неужели и здесь слежка? Или мне только кажется? Нет, я достаточно четко слышал, хотя это и было сказано шепотом, «это он»… Кроме меня, рядом никого не было…
Я взбежал вверх по лестнице, пулей влетел в свою комнату и стал торопливо переодеваться. Натянул бриджи и сапоги. Мои только что отпущенные и покрашенные в черный цвет усики в одну секунду были сбриты. Потом я снял очки, спрятал под шляпу волосы, надел плащ и вышел из комнаты. В маленькой прихожей стояла хозяйка.
— Кто вы? Что вы здесь делаете?
— Вы меня не узнали?
— Это… вы? Нет, не может быть!
Я обошел ее и бросился вниз по лестнице. Если уж меня не узнала хозяйка квартиры, то те в подворотне и подавно не узнают. Надо только пройти мимо них совершенно спокойно.
Внизу послышался стук открываемой в подъезд входной двери. Навстречу мне поднимались пять молодчиков, похожих обличием на тех, что сидели в засаде на Квятовой. Они пропустили меня. И я невозмутимо прошел мимо. Не торопясь я миновал двор, прошел ворота. Парочка в подворотне не обратила на меня никакого внимания — в плаще, без усов и очков меня никто здесь прежде не видел.
Выйдя на улицу, я облегченно вздохнул. Только теперь я понял, что у меня нет другого выхода, как только хотя бы на время покинуть Варшаву. В то же время нельзя оставлять в беде товарищей. Правда, возможность спасти их практически минимальна, хотя переговоры начались и, вероятно, их следует довести до конца. Тут я задумался, действительно ли гестапо напало на мой след, не преувеличиваю ли я опасность? Тем не менее по пути я сделал несколько пересадок из трамвая в трамвай и решил организовать за своим домом наблюдение.
Я отправился на улицу Снядецких к одному юноше по имени Метек, недавно принятому в нашу группу, и поручил ему провести наблюдение за домом на Маршалковской. Метек, обрадованный первым поручением, привлек своих друзей Збышека и Юрека, и неразлучные «три мушкетера» принялись обсуждать, как лучше провести эту операцию.
Они придумали оригинальное решение. Метек работал велорикшей — развозил кондитерские изделия. Кто-то из них предложил вытащить из фургона лотки для пирожных, просверлить в боковых стенках дырки, одному залезть внутрь, а фургон оставить возле дома. Этот проект был единодушно принят.
После разговора с ребятами я позвонил Зофье Дуллингер с просьбой передать записку в Павяк. Она сказала, что должна немедленно встретиться со мной. В голосе ее слышалась тревога. Договорились встретиться возле дома братьев Яблковских. Зофья была действительно встревожена. Гестапо арестовало «Альбина», с которым я встречался два дня назад по делу Арцишевского, а сопровождавшую его женщину нашли без сознания с признаками сильного отравления