— Что? — встрепенулась Верити.
— Это ненадолго.
Верити еще больше насторожилась.
— Не хочешь сегодня вечером поплавать со мной в бассейне?
Колин вежливо отказался, и она пожалела, что сделала подобное предложение, а после того как он повесил трубку, впала в еще большее уныние.
Нет, это надолго, с тоской подумала она, надолго. У Маргарет такой самодовольный вид.
По дороге в бассейн Верити дважды показалось, что она видела Марка. И в обоих случаях, развернувшись (один раз весьма рискованно), она убеждалась, что это лишь плод ее воображения. Первым мужчиной оказался усач, который развязно ей подмигнул, вторым — молодой парень в каком-то чешуйчатом пиджаке. «Уж не признак ли это белой горячки?» — испугалась Верити. Паркуясь у спортивного комплекса, она дала себе клятву, что сегодня вечером не свинтит головку ни одной бутылке и ни из одной не вынет пробку. При этом она старалась не слышать внутренний голос, издевательски подначивающий: «Ха-ха! Это мы уже слыхали…»
В полночь Джилл сидела на кровати и благодарила Бога за то, что находится на другом конце дома. Дэвид, которого клонило в сон, пытался читать статью о Японии в каком-то журнале. Ему вскоре предстояло туда отправиться, и эта перспектива его очень вдохновляла, что, в свою очередь, раздражало Джилл. Она не собиралась ехать с ним по одной-единственной причине — вовсе не для того, чтобы сэкономить: перспектива осматривать достопримечательности в одиночестве, не зная ни слова по-японски, отвратила ее от поездки. Дэвид предлагал учить японский вместе. И ведь Джилл давно хотелось, чтобы у них появилось какое-нибудь общее занятие, например, игра в гольф или ориентирование на местности — что-нибудь простое, чему они могли бы по-детски радоваться и что сблизило бы их, но учить японский, потому что так нужно для бизнеса… Нет уж, увольте.
Дэвид выключил свой ночник, перевернулся на бок, уютно прижался к ней, стиснул бедро, но его ровное дыхание уже безошибочно указывало, что он готов забыться мирным сном.
Джилл толкнула его. Весьма чувствительно.
— Дэвид, что ты о нем думаешь?
— О ком? — проворчал он, хотя отлично понял, о ком речь. Но ему так хотелось спать…
— О ее мужчине.
— Очень приятный парень. — Он глубоко вздохнул, предвкушая наслаждение сном. Стрижка газона на холоде и ветру, печеная утка, разговоры и лишний стаканчик портвейна сделали свое дело. Его веки стали тяжелыми, глаза с удовольствием закрылись…
Джилл оставила мужа в покое. Села, упершись локтями в колени, положила подбородок на сложенные ладони и сказала, обращаясь не столько к нему, сколько к тускло освещенной спальне: