Верити была серьезно озабочена тем, что происходило в моей жизни. Она не одобряла моих действий и считала, что я ее предаю, но я постаралась успокоить подругу, сказав, что мои многочисленные свидания — всего лишь случайные встречи и ничего более. Однако под любыми предлогами Верити являлась ко мне с утра пораньше и была довольна, если обнаруживала меня в халате. Тогда, перепрыгивая через две ступеньки, она взлетала наверх, чтобы заглянуть через дверную щель в спальню и убедиться, что на подушках не покоится какая-нибудь лохматая голова, все еще дышащая ночным пресыщением. Она выдавала это за шутку. Но я-то знала, что это вовсе не шутка. Иначе с какой стати было ей несколько раз серьезно, понизив голос и буравя меня взглядом, предупреждать: «Презервативы. Маргарет, не забывай о презервативах!»
— Том Круз только что ушел! — кричала я снизу. — Но минуту назад звонил Эдди Мерфи, он уже в пути.
— Ты такая счастливая, — говорила она, спускаясь по лестнице с весьма плотоядным выражением. И хоть спутник, с которым я была в ресторане накануне вечером, не имел ни малейшего сходства ни с одним из названных персонажей, я готова была с ней согласиться. — Откуда они все берутся? — однажды раздраженно поинтересовалась Верити и, должна признаться, ощутимо уязвила своим вопросом мою гордость. И в самом деле — откуда? Наверное, ей казалось, что я похожа на тролля, заманивающего в свою пещеру невинных путников.
— Из материнской утробы, Верити, — ответила я тогда. — Так же, как ты и я.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — огрызнулась она. — Где ты их находишь?
Меня так и подмывало поддразнить ее, сказав: «На Кингс-Кросс[34] и в его окрестностях». Но, глядя в зеркало и приглаживая волосы, я лишь неопределенно ответила:
— Да так… там-сям.
Я знала, что это взбесит Верити, но, так или иначе, вникая в мою жизнь и мои романтические интерлюдии, она, несомненно, чувствовала себя гораздо лучше. Теперь она вернулась к нормальному весу (скорее всего это было не ее заслугой, а единственным положительным эффектом ее страданий, но подруга снова, безо всяких изнурительных диет, влезала в джинсы десятилетней давности), глаза ее сверкали не от джина, а от интереса к жизни, и она все реже и реже слезливым поэтическим слогом изливала тоску по отсутствующему Марку. Пока у меня еще хватало времени для нее, а к тому моменту, когда на сцену выйдет мистер То-Что-Надо, Верити, я не сомневалась, окончательно выздоровеет. Мне снова припомнилась нежность картины Тинторетто. Две женщины: одна сбилась с пути, другая ее спасает. Несмотря на то что Саскии нет со мной, жизнь, оказывается, все равно может дарить радость.