Услышав шаги, он закрыл ящик и повернулся к комоду спиной. Прямой вопрос о том, откуда у нее столь дорогие вещи, выдаст цель его поисков. Он начнет издалека.
Но когда Маргрет, озаренная теплым светом огня, появилась на лестнице, он впервые увидел ее по-настоящему.
И оторопел.
Ее чепец сбился на затылок, отчего волосы свободно разметались по плечам. Темно-каштановые, сияющие всеми оттенками красного, рыжеватого, бурого, они словно вобрали в себя цвета осенней листвы.
— Спасибо вам, — молвила она явно через силу и совсем не то, что он ожидал.
Он вопросительно приподнял бровь.
— За то, что помогли привести ее домой.
Он кивнул, зная, что его мотивы не заслуживают ее благодарности.
— Она спит?
Маргрет кивнула.
Теперь, когда она сняла шаль, он увидел, что ее платье, пусть подол и обтрепался от долгой носки, пошито из тонкой шерсти. Корсаж плотно облегал ее талию, открывая его взгляду округлости грудей, изгиб ее бедер…
Усилием воли он принудил себя поднять взгляд на ее лицо и попал в плен встревоженных — и таких непостижимых — глаз.
Не позволяй ей отвлечь себя.
— Часто с нею бывает такое?
Она отвела взгляд.
Не доверяет ему. Мудрая женщина.
— Время от времени.
— Насколько часто?
Оставив этот вопрос без ответа, она жестом обвела пустую комнату.
— Простите. — Отвернула глаза в сторону, на стул около камина. — Мне нечем вас угостить.
Он расслышал нотки сожаления. Словно когда-то в ее распоряжении были все доступные земные блага. Словно она привыкла к тому, что вокруг гостей должны хлопотать слуги, предлагая им финики, орехи и сыр.
Словно когда-то ее шкафы ломились от кружева.
— Ничего не нужно. — Не спрашивая разрешения, он сел на табурет за деревянным столом. Она присела напротив и подперла щеку ладонью — понуро, точно больше не могла сносить тяжесть этого дня.
— Когда… — Когда она стала одержимой? Вряд ли она ответит, но спросить было необходимо, и Александр спросил, сам не зная, кто задал этот вопрос: охотник на ведьм или осиротевший сын. — Когда это началось?
Не поднимая глаз, она мотнула головой и одновременно пожала плечами.
Он знал, что обязан надавить на нее, расспросить, как следует, выудить из нее все, и все же не представлял, чтобы та седовласая женщина, поносившая Дьявола, была способна призывать зло. В ее стареющем теле жила душа ребенка, который страшился темноты и вещей, видимых ею одной.
Он потерял мать, но и Маргрет потеряла свою, причем ей приходилось много тяжелее, ведь она была принуждена день за днем жить с ее лишенной разума физической оболочкой.