Потом он услышал о Джеймсе Скоби.
Александр взял в руки шило и повертел его в пальцах, набираясь решимости сделать то, что должно быть сделано. Нельзя отступать на середине пути, теперь, когда у него есть цель, когда его гонит вперед надежда спасти хотя бы одного человека от того, что пережила его мать, от горя, которое пережил он сам. Одна промашка — и, если не быть начеку, он проиграет. Опять.
Отложив шило, он придвинул огарок свечи поближе и обратил взор на следующую главу трактата. «Ведьма делает марионетку, символизирующую ее жертву, и втыкает в нее булавки, отчего у жертвы в том же самом месте развивается недуг, порою смертельный».
Марионетку… или куклу. Вроде той, что была у матери Маргрет.
Он заложил страницу закладкой и закрыл книгу.
Возможно, она всего лишь несчастная обезумевшая женщина, но не исключено, что ее безумие — признак чего-то более зловещего.
Письмо из прихода Маргрет. Надо бы взглянуть на него.
***
— Покажите мне рекомендательное письмо Маргрет Рейд, — отрывисто попросил он Диксона, спустившись наутро вниз, и тот закивал, словно эта просьба подтвердила его давние подозрения.
— Вы полагаете, что… — Священник осекся при виде каменного выражения на лице Александра. — Разумеется. Оно в церкви, в приходской книге.
В полном молчании они дошли до церкви, где Диксон достал приходскую книгу, нашел между страницами сложенный лист бумаги и протянул ему.
Александр развернул письмо — медленно, словно внутри содержались секреты, которые он не хотел узнавать.
Сим письмом доношу до вашего сведения, что вдова Маргрет Рейд, состоявшая в моем приходе в Глазго, зарекомендовала себя честной, благочестивой и добронравной женщиной. Она исправно посещала службы и выплачивала взносы. Муж ее также состоял в моем приходе и до самой своей смерти был достойным его членом. Ее отец скончался три года назад. Из родственников у нее остался только кузен. Препоручаю ее вашим и Божьим заботам и прошу взять на себя духовное руководство над нею.
Он взглянул на подпись.
— Вы знакомы с ним лично?
Диксон покачал головой.
— Генеральная ассамблея давно не собиралась… — Он не закончил фразу.
Как и многое другое, ежегодные собрания священнослужителей пали жертвой затяжной войны.
Александр перевернул листок. Пусто. Никаких сведений о ее муже — ни о его социальном статусе, ни о причине смерти. Словно он был невидимкой.
И ни слова о ее матери. Почему здесь сказано только об отце и кузене?
Он перечитал письмо и, неожиданно осознав, что выучил его наизусть, резким жестом вернул священнику.