— Откуда вы знаете?
— Видела, как оно бывает.
— Где?
— В Глазго. — Ловят ли в Глазго ведьм? Она не знала.
— Только там? — Судя по тому, как скривился его рот, он не принял ее ответ на веру. Однако вслух этого не сказал.
— Мне хватило и одного раза. — Увиденное стояло перед глазами как наяву. — Еще немного, и ведьмы начнут мерещиться вам повсюду.
Он вздрогнул.
— Я ловлю только настоящих.
— Вы уверены?
Он не ответил, но каким-то образом Маргрет поняла, что его изводят сомнения, это проклятие любого честного человека, и уцепилась за надежду, что истина для него дороже легкой победы.
Но когда она заглянула в его глаза, высматривая замеченное вчера сострадание, то увидела только холод и осуждение. И даже тогда ее сердце не перестало биться быстрее, но не от страха, а от воспоминания о его губах.
— Если обвинений против нас нет, то мои дела или планы вас не касаются.
— О, напротив. Пока мы не выясним, кто терзает эту деревню, меня касаются дела всех ее жителей. Включая вас и вашу мать.
Живот свело судорогой. Вот оно. Почти открытое обвинение. Неужто уже слишком поздно?
— Ищите разгадку в другом месте. Моя мать не ведьма.
— Вы сказали бы так в любом случае.
— То есть, вы считаете, я должна сидеть здесь и ждать, когда вы нас схватите?
Он наклонился к ее лицу.
— Я считаю, что невиновным бежать незачем.
Ее щеки коснулось его дыхание, и она захотела вновь пленить его губы. Чтобы заставить его замолчать, чтобы остановить и его, и свои мысли, ибо она непрестанно думала о том, что случилось вчера, о том, как он целовал ее, и о всех тех плотских деяниях, в занятии которыми обвиняли ведьм.
В его глазах за отяжелевшими веками стояло то же дурманящее желание, какое испытывала она сама. Устоять перед искушением было почти невозможно, ведь она уже знала, каким будет его поцелуй…
Она нашла его губы и вновь отдалась ласке его ненасытного рта. Прямо здесь, у телеги, на виду у любого, кто мог выехать на дорогу. Его язык вторгся в ее рот, и внутри нее всколыхнулось пламя, оно лизало ее груди, обжигало ее естество…
Он оторвал ее от себя, удерживая на расстоянии на вытянутых, сильных, как сталь, руках.
Она медленно возвращалась в реальность.
Боже… Да что она себе позволяет?
Он смотрел на нее в упор, его губы слегка дрожали от желания, неутоленного, но подконтрольного его воле, которая была столь же сильна, как тиски его рук.
— Вы хотите меня соблазнить?
Она только и смогла, что покачать головой, зная, что слова будут напрасны.
— В таком случае, сударыня, вы слишком долго живете без мужа.