Ее мнимое вдовство. По счастью еще не разоблаченное. Оправдание, почему она с таким пылом отвечала на его поцелуй.
Он отпустил ее, и она выдохнула, через силу собирая мысли в слова.
— Вы говорите, что невиновным бояться нечего, но… — На глаза навернулись слезы, и она их сморгнула.
— Вы говорите, что она невиновна, но это может быть очередная ложь.
— Но вы ее видели. Вы ее знаете. Вы знаете, что она не ведьма. — Она услышала в своем голосе ненавистные нотки отчаяния.
— Я знаю, что она бродила в ночи, проклинала честный народ и взывала к Дьяволу. — И все же Маргрет видела, что внутри него идет борьба. Словно он искал повод ей поверить. — Все это можно объяснить тем, что она ведьма. Она — или вы.
Иливы.
Она попыталась сглотнуть, но во рту пересохло. За тревогами о том, как спасти мать, она похоронила страх за себя. Но ведь это ее сторонились в Кирктоне.
— Умоляю вас, отпустите нас с миром. — Она почувствовала, как по щеке покатилась слеза, и сердито стерла ее, проклиная свою слабость. — Пожалуйста.
Он отвернулся так резко, словно ее устами говорил сам Дьявол. Потом сходил в сарай и вывел оттуда ее пони. В душе Маргрет затеплился огонек надежды. Он поможет им. Он их отпустит.
Но вместо этого Александр сел в седло и повернул в сторону деревни и свою лошадь, и ее пони.
— Не выходите из дома, — сказал он. — И смотрите, чтобы ее было не видно и не слышно.
Внутри поднялась злость, такая сильная, что она перестала плакать.
— До сих пор, все эти месяцы, я делала это и без ваших подсказок. Только теперь вы отняли у меня возможность ее защитить. — Она чуть не сорвалась на крик. Чуть не бросилась с кулаками на его лошадь, воя от ярости на несправедливость.
— Если она невиновна, я защищу ее сам.
Она хотела поверить ему, но боялась, что тело обманывает ее, внушая ложную надежду. Был ли он и впрямь не таким, как Джон Дан или Джеймс Скоби? Возможно. Даже если и так, он один против ослепленного страхом большинства.
Сквозь зубы она молвила:
— Если она умрет, ее кровь будет на ваших руках.
Глава 10.
Это проклятие стояло у Александра в ушах все время, пока он возвращался в деревню, уводя за собой ее приземистого пони.
Ее кровь будет на ваших руках.
Как он не пытался прогнать из мыслей сумбур, ее голос, ее лицо, искаженное странной смесью эмоций — страхом, вызовом, мольбой, — продолжало плыть перед глазами.
Но перед этим, перед тем, как она бросила ему вслед библейское проклятие, он увидел ее слезы.
Гнев, участие, страсть — он видел разные стороны ее натуры, но заплакала она перед ним впервые. Жизнь матери была для нее превыше всего. И он ее понимал. Он был таким же до…