— Тогда все было не так плохо. Иногда она заговаривалась, у нее бывали видения, но папа знал, я всегда буду рядом, чтобы о ней позаботиться.
Правдоподобно. Когда кто-то был болен рассудком, такому человеку часто назначали опекуна. Он задумался, как ко всему этому относился муж Маргрет, но перебить ее не решился.
— После того, как он умер, ей стало хуже. Кузен Джон Дан, сын папиной сестры, предложил мне свою помощь. Я почти не знала его, поэтому поняла причину его внезапного интереса только через несколько лет. — Ее голос был пропитан горечью. — Ему нужны были деньги. Наши деньги. И вот однажды он якобы занемог и обвинил маму в том, что она навела на него порчу.
Он видел, как это бывало, не далее, как на прошлой неделе. Злопамятные соседи обвиняли друг дружку, стремясь поквитаться за давние обиды. Вот почему сам факт злодеяния не считался веским доказательством. Было необходимо доказать сговор с Сатаной.
— Но не могли же они просто взять и поверить…
— Ее обвинил член семьи. Какие еще доказательства им были нужны, кроме ее признания?
На него снизошло непрошенное прозрение.
— И они пытали ее, пока не получили это признание.
Она закрыла глаза и кивнула.
— Они… — Слова замерли у нее на губах.
Пояснения были не нужны. Александр точно знал, что они сделали.
Господь знает, что я невиновна.
Маргрет смотрела на женщину, что сидела у камина, подергиваясь и бормоча что-то себе под нос.
— Вы же и сами все знаете, верно? — прошептала она, уже не обращаясь к нему. — На что они способны, чтобы довести человека до сумасшествия.
Он знал. Досконально. Но если она одержима Дьяволом, вмешался предупреждающий голос разума, то внешне все выглядело бы точно так же.
— Почему вы не поверили в то, что это правда? Зло повсюду! И поскольку она призналась…
Она вскинула голову. Глаза вновь засверкали гневом.
— Она слышит голоса! Она может услышать все, что угодно! И сказать тоже!
Однако Джанет Рейд мирно сидела позади него у камина, а не в тюремной камере.
— Но ее отпустили, так? Когда поняли, почему он ее обвинил.
Она покачала головой и шепнула с дрожью в голосе:
— Нет. Ее не отпустили. Ее приговорили к смерти, а все наше имущество отдали моему кузену, который чудесным образом оклемался и теперь живет-поживает в нашем доме в Эдинбурге.
— И проедает ваши деньги?
— Мамины. Свою долю мне удалось сохранить.
Она расплачивается кронами Кромвеля. Так сказал ему Диксон в первый же день.
— И вы забрали деньги, забрали ее и ударились в бега.
Ее история была похожа на правду. Даже в городах осужденных держали в тюрьмах, которые охранялись немногим лучше, чем десятинный амбар или сарай деревенского мельника.