- С твоим отцом несчастье, - сказал он без всякой подготовки. - У него был сердечный приступ. Твоей матери позвонил один из тюремных инспекторов, а она связалась со мной. Где ты?
- В гостинице.
- Я сейчас буду.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он приехал, а на самом деле меньше пятнадцати минут. Один взгляд на его лицо делал все слова ненужными.
- Боюсь, у меня плохие известия, Джулия.
- Это значит...
- Да. Твой отец умер сегодня днем.
Она покачнулась, но он поддержал ее.
- Извини, что я сказал тебе об этом так прямо, но что толку тянуть.
- Понимаю, - прошептала она. - Но вот только... так ужасно, что он умер в одиночестве... и в тюрьме.
- Знаю. - Уинстер больше ничего не добавил, но посмотрел на нее с глубоким сочувствием. - Я отвезу тебя домой. Ты, наверное, хочешь быть с матерью.
Джулия приняла его предложение с благодарностью. Конрад остался ждать в холле, а она поднялась к себе в номер, чтобы поспешно сложить вещи.
Девушка заговорила, только когда Лондон остался позади, и первые ее слова были об обвинителе Найджеле Фарнхэме.
- Если бы не он, отец был бы жив. Все эти ужасные вещи, которые он говорил, не могли не убедить присяжных. - Минуту Джулия помолчала, а потом продолжила: - Я никогда не думала, что могу возненавидеть кого-нибудь так, как ненавижу его! Если бы я могла хоть как-то отомстить за отца, я бы сделала это.
- Не надо себя так мучить. Он просто выполнял свой долг.
- Он сделал больше, чем требовал долг, - сказала она холодно.
Уинстер не ответил, и Джулия замкнулась в молчании, которое длилось, пока они не приехали в Ламмертон.
Следующие дни были кошмаром. Уинстер настоял на том, чтобы остаться в Ламмертоне на весь мучительный период похорон сэра Хьюго и последовавшего за ними аукциона. Джулии казалось, что она не выдержала бы, если бы он не стоял надежной стеной между нею и унижением, которое ее ждало. Сэра Хьюго объявили банкротом, выручка от аукциона пошла на то, чтобы хоть в какой-то мере возместить потери акционеров. Когда все расчеты были закончены, у них с матерью осталась только крохотная ежегодная рента. Она могла бы пополнить те доходы, которые Джулия надеялась получать, работая, но на нее невозможно было прожить.
Уинстер пришел в ужас, когда увидел, где они намереваются поселиться. Ему не понравился сам дом, не одобрил он и хозяйку квартиры. Но Джулия не хотела ничего слышать против добрейшей миссис Купер: под ее флегматичной манерой держаться скрывалось золотое сердце.
Крокусы, которые эта женщина посадила в цветочные ящики на окне гостиной своих новых жильцов, уже начали выпускать первые зеленые ростки, когда Джулия и ее мать наконец переехали на Кэмбриен-Терес. Бледные стрелки, пробивающиеся сквозь грунт к свету, казались символом существования самой Джулии: она покинула дом с его ощущением любви и надежной защиты и начинала новую жизнь в мире, который представлялся ей незнакомым и пугающим. Она не могла не думать, что ее попытки утвердиться в этом мире и зарабатывать на жизнь могут быть обречены, как и недолгое существование нежных цветков, распускавшихся на ее глазах.