Один из солдат — тот, что дояр — поднялся, подошел поближе и кинул Лёхе два каких-то серых кулька.
— Примерь — сказал он.
— А это что — опасливо посмотрел Лёха на странные кули.
— Обувка тебе, чуни называются — пояснил солдат.
Чуни оказались такой обувью, что любой дизайнер бы удавился. Гуччи с Версаччи в рыданьи, иначе не скажешь. Пляжные тапки были вшиты как подметки в мешки из шинельных рукавов. Шедевр неандертальской культуры! Лёха осторожно сунул ноги в дырки. Озябшим ступням стало сразу теплее, это как-то примирило Лёху с этим рукоделием. Или скорее рукоблудием, больно уж вид был неказистый.
— Они ж с ноги свалятся после первого же шага — жалостливо протянул Лёха.
— А мы, перед тем как идти, их обмотками примотаем — у Жанаева есть запасные — спокойно ответил дояр, азиат все так же молча кивнул.
— А когда идти?
— Завтра с утра пораньше и двинем.
— А куда?
— К своим, куда еще. Тебя вывести надо, да самим возвернуться.
— И далеко идти?
— А это ты лучше меня скажешь. Как война-то шла?
Лёха тяжко задумался. Нет, он не был совсем уж тупым, помнил, под Москвой немцев остановили, но вот когда… Потом вроде Сталинград был. Берлин точно брали, Лёха читал, что только в одном Берлине наши изнасиловали миллионы немок, значит город взяли, иначе как бы немок-то трахать… Писец, какая дурь в голове крутится…
— Не помню я — вздохнув, признался Лёха.
— Вообще ничего не помнишь? — недоверчиво спросил злобный боец. Впрочем, сейчас он был скорее не злобным, а озабоченным.
— Ну, кое-что помню. Немцев под Москвой разгромили, а потом в Сталинграде.
— Ничего себе, куда забрались — присвистнул злобный.
— Это где? — проявил свою малограмотность дояр.
— Дярёвня — передразнил того злобный — бывший Царицын. На Волге.
— А! — воскликнул дояр.
— Толку нам мало, до Москвы-то… Вот если б ты что знал, что тут делается или будет делаться вот прямо сейчас… — намекнул злобный.
— Ну, тут партизаны будут потом. (Тут Лёха вспомнил жуткий фильм, который было дело, смотрел, скачав с торрентов)
— И каратели будут деревни с жителями жечь — закончил он.
— Ну а ты кем там работал-то? — спросил заинтересованно дояр.
— Менеджером. В офисе.
Оба красноармейца переглянулись, видно было — что не поняли.
Лёха как мог, объяснил.
— Делопроизводитель в конторе — резюмировал злобный, несколько свысока и презрительно хмыкнув. Лёха не стал спорить зря, хотя такое определение его покоробило, больно какое-то оно было убогое. Про то, что еще и продавцом подмолачивал почему-то говорить совсем не хотелось.
— Ну что вы на меня так смотрите — не выдержал он — сами, небось, попади в мою шкуру, не лучше бы смотрелись.