— По рукам! Ты прав. Литературы я тебе дам. Явку к «Черту» тоже дам. В конце концов мы же вместе расшатываем царский трон, — напыщенно закончил он.
— А может, и письмо к «Черту» дадите?
— Это не пойдет. Своя шкура дороже. Адрес дам, пароль дам, а дальше знать не знаю. Крутись сам!
На прощание Яков вручил мне несколько брошюрок об анархизме и ушел. А вскоре явился Грицько. Мы встретились как добрые друзья и быстро договорились.
Вечером мы спокойно пересекли границу двух империй. Я снова оказался в Австро-Венгрии.
Вот и Львов. Важный извозчик во фраке и цилиндре дернул вожжи, и мы покатили. Вот гостиница, где так обо мне заботились. Сквер… А вот и наша школа! Эх, как потянуло меня забежать туда! Где теперь наш учитель, товарищ Николай? В какие края забросили его подпольные пути-дороги?..
— Тпру-у!..
Мы подъехали к нужному дому. В первом этаже магазина, с угла парадное. На мой звонок вышла молодая женщина, одетая как галицийская селянка.
— Нет ли тутака Остапа?
— Не розумию, — смущенно ответила женщина. — Зараз покличу пана. — И она скрылась, оставив дверь незапертой.
Через минуту вышел невысокий быстроглазый брюнет с породистым лицом. Он остановился в дверном проеме и вопросительно уставился на меня.
— Нет ли тутака Остапа? — повторил я.
Мужчина молниеносно окинул меня с ног до головы.
— Да, киевлянин.
Бессмысленно, но верно!
«Черт» поворачивается налево кругом. Я иду за ним. В полутемном коридоре он меня спрашивает:
— Вы от Яши?
— Да.
— Анархист?
— Анархист. С Урала.
В небольшом зальце «Черт» представил меня красивой даме средних лет:
— Моя хозяйка.
— Сергей. — Я вежливо щелкнул каблуками и поклонился.
Меня проводили в удобную комнату. Я привел себя в порядок после дороги и стал выглядеть настоящим львовским франтом. Вечером пришел со службы хозяин квартиры. Он оказался приказчиком расположенного рядом магазина. Как удобно им хранить и переправлять к нам в Россию контрабанду!
Весь вечер мы проболтали о высоких материях — отнюдь не о контрабанде! Хозяева и «Черт» с увлечением толковали об анархизме, о его теоретиках, вождях и героях, о Бакунине, о побеге князя Кропоткина из Петропавловской крепости, об анархо-синдикалистском движении — особенно во Франции, Италии и Испании, сыпали именами, которых я никогда не слыхивал. Я слушал, с умным видом кивал, попивая кофе с разными вкусными вещами, и помалкивал, памятуя пословицу: «Назвался груздем — полезай в кузов». Об оружии никто не промолвил ни слова.
Утром после завтрака мы с «Чертом» отправились в сквер в центре города — место многих конспиративных свиданий. Уселись на уединенной скамье. Я чувствовал себя, что называется, «в форме».