"Главное, чтобы люди с душой взялись" — в этом Кондратенков был убежден. И у каждого встречного он искал путей к этой самой "душе", которую так нужно было зажечь.
Конечно, это не всегда удавалось. Вот, например, в одном лесничестве в Воронежской области, после двухчасовового разговора о гнездовых посадках, директор питомника, усталый и обрюзгший человек с аккуратно подстриженной, холеной бородкой, уверенно возразил:
— Для того чтобы ниспровергнуть законы науки, нужны убедительные эксперименты. Где они? Покажите мне взрослые деревья, выросшие в гнезде.
Директор был убежден, что он сразил приезжего. "Покажите мне взрослые деревья" — разговор откладывался на ближайшие десять лет. Но Кондратенков через голову скеп; иха обратился к лесникам:
— А что, деды, разве в вашем лесу нет такого места, где желуди осыпались, проросли сами собой и молодняк не пропалывался?
И, конечно, лесники вспомнили. Хотя лес содержался в образцовом порядке и от дерева до дерева было не меньше полутора метров, но в сорок втором году, когда близко был враг, на седьмой просеке не закончили расчистку, и там выросли безнадзорные дубы.
Час спустя Кондратенков уже стоял на седьмой просеке, где в рост человека поднималась дружная поросль молодых дубков, а директор, пряча в землю глаза, неуверенно говорил:
— Безусловно, это наглядно, но все-таки мы не можем в этом году. У нас этот вопрос не включен в план научных работ.
Очевидно, бумажную душу этого человека можно было пронять только казенной бумагой.
И снова шли выступления, и споры, и доклады, и горы писем, требовавших ответа, и снова беседы, и снова объяснения… А маленький Андрюша, наслушавшись разговоров о росте деревьев, вызвал скандал в детском доме, обругав приятеля "клеточным тургором". Слово было непонятное и потому казалось очень обидным. Андрюша и сам не знал, что это такое. Просто он недавно выучился чисто выговаривать букву "р", и ему очень понравилось звучное слово: "тургор"(Тургор — внутреннее давление клеточного сока. От него зависит упругость тканей, рост клеток и движения растений, например закрывание листьев у мимозы.).
Вернувшись в Москву, Кондратенков разослал самым надежным корреспондентам семена быстрорастущих пород, известных ранее и недавно выведенных: тополя канадского, лиственницы, белой акации, тополя быстрорастущего. А сам приступил к организации двух питомников: одного — под Москвой, а другого-на левом берегу реки Урала. Это было очень трудное время в жизни Ивана Тарасовича. Трудное потому, что нужно было продолжать работу с прежним напором, а показывать было нечего. И все чаще в коридорах министерства, посмеиваясь, останавливали Кондратенкова недоброжелатели — нашлись и такие среди учрежденческих агрономов. Это были ученые от канцелярии, люди, гордые своим дипломом, но, кроме диплома, не имевшие за душой ничего и крайне оскорбленные тем, что Кондратенков вводит в "священную науку" "неграмотных, — как они выражались, огородников и дровосеков".