Единственное мое оружие заключалось в молчании, и поэтому я ждала.
— Легенда утверждает, что богиня возьмет в мужья Верховного владыку своего Города. Притча о единении религии и государства. Народ Эзланна уже призывает к этому.
Да, он был очень опасен, наверное, еще опасней, чем Вазкор, ибо его оружием была честность. Я гадала, чего б захотел от меня Вазкор в такой ситуации. И чего захотела бы я.
— Ты, — сказала я, — смертный.
— Конечно, — согласился он, — очень даже смертный. Убийце, который всадит нож в сердце мне, будет незачем больше страшиться меня.
— Не знаю, что тебе сказать, — проговорила я. — Мне нужно время, чтобы найти ответ.
Он поклонился и снова улыбнулся, но без всякой теплоты.
— В твоем храме каждодневно молятся о нашем союзе. Такова страсть к точному соответствию.
Он надел маску феникса и повернулся к дверям. Когда он приблизился, те мигом распахнулись стоявшими снаружи слугами, которые наверняка слушали всю беседу, если смогли столь идеально предугадать его выход.
Вскоре вернулся Опарр.
— Ты слышал, о чем говорилось? — спросила я его.
— Я? Но, богиня, ведь я же не присутствовал.
— Естественно, — обронила я, — в этом помещении есть несколько «глазков».
Он молчал, и его руки в перчатках беспокойно дергались в складках балахона.
— Слушай, Опарр, — сказала я. — Ты слуга Вазкора, но я тоже предана ему — уж это-то ты видел. Мы должны действовать совместно, мы трое, иначе замыслы твоего господина ни к чему не приведут. Беседа, которую я только что имела, могла бы пройти лучше, если бы ты заранее предупредил меня о том, что скажет Джавховор. А теперь извести Вазкора и спроси его, что я должна ответить и что я должна делать.
Какой-то миг Опарр стоял молча, а затем низко поклонился, пробормотал: «Богиня», и вышел.
Во мне теплилась надежда, что Вазкор придет самолично, но он не пришел. Это ведь, в конце концов, было бы глупо. Вместо него ко мне в полночь прокрался Опарр, как раз когда женщины готовили мне постель.
— Ну? — спросила я его.
— Да, богиня, — сказал он.
— Да? Что ты имеешь в виду?
— На все, о чем просили, ответ должен быть «ДА».
Я так и догадалась, но это разъярило меня. Как всегда, меня покупали и продавали. Использовав всю силу своей ненависти, я ударила Опарра по голове и шее. Он зашатался и упал. Некоторое время он лежал на полу, стеная от боли и несправедливости.
— Убирайся, пока я тебя не убила, — приказала я, и он убежал.
Женщины в страхе попятились от меня. Ненависть из моих глаз ударила, как копье, по высокой черной вазе, которая мгновенно разбилась вдребезги. — Вон! — крикнула я женщинам, и те с радостью удрали.