Будь они прокляты. Ласкаллумит, ренсянин, а теперь еще и соготянин дружно пытались прорваться к третьим воротам, так же как и мы.
Ласкаллумские серые находились прямо за нами, а другие чуть позади. Серый лучник уперся перед поворотом и ослабил лук. Я извлекла из сумки в борту колесницы стрелу со шнурком, нагнулась в их сторону и выстрелила им по колесам. Есть! Кружащийся алый змей зацепился.
— Стой! Стой! — услышала я крик Вальдура, раздиравшего уздой широкие рты гнедых. Колесо сбоило, запуталось и внезапно остановилось; другое колесо, бешено вращавшееся, увлекло колесницу вбок. Спицы с треском сломались. В замедленном движении колесница накренилась, закрутила влево и опрокинулась. Подлетавшие сзади соготянин и ренсянин разбежались в стороны, чтобы не налететь на них, промахнув при этом мимо ворот, и осадили назад. Стоя спиной к Дараку, выставив перед собой щит, я почувствовала, как мы одолели тот ужасный поворот, не задев дубовых мускулов третьего проезда, с Барлом из Андума на долю секунды раньше через второй и Эссандаром уже за первым.
Три птицы, освободившиеся от земли, чтобы лететь к воде. Голубой Коппайн, желтый Андум, алый Сигко. Тройка Барла бежала во всю прыть, очень быстро приближаясь к Эссандару, но серые отличались норовистостью, это всякий мог заметить. Вороные шли быстро, но еще не достигли своего предела. Дарак мало-помалу давал им воли.
Сзади промчались через ворота ренсянин и соготянин, а следом за ними пурпурный Нирон и последним — белый Солс. Ласкаллум исчез. Я расслышала стон на трибунах, распорядители стянули вниз восьмую веху с ее стрелами серого оперения и унесли ее. Осталось семь.
Вода казалась серебристым ревом. Брызги уже плевали нам в лицо. Вороные опустили головы в оскорбленной гордости. Мы теперь и в самом деле стали мишенью, очень уязвимой: преодолевать воду при четырех преследователях, которым пока не требовалось думать о ней, только о нас.
Со стороны соготянина и ренсянина посыпался град стрел. Некоторые попали в бронзовые щиты, и один открепился и упал, оставив металлические стойки колесницы голыми. Мы уже шли между столпами Воды на том втором плавном повороте. Это был чистый проезд, идеально рассчитанный. Первый последовал за нами ренсянин, отставший на приличное расстояние. Я выстрелила высоко, очень высоко, так как стреле следовало лететь далеко. Стрела с алым хвостом полетела и вонзилась прямо перед несущимися серыми, когда те делали поворот. Пораженные, неустойчивые, как я и думала, они взвились на дыбы, гарцуя. Задние колеса соскользнули вправо, и все они очутились под струями третьего столпа воды. Лошади заржали, заметались и развернулись назад, вперед, а потом направо кругом, угрожая приближающемуся сзади соготянину. Черная колесница свернула в сторону, и черный лучник выпустил несколько стрел по колесам, которые и прикончили зеленую. Я увидела, как она подскочила и перевернулась, а парнишка-лучник выбрался из обломков и помчался к безопасности Скоры, перебегая дорогу ниронийской и солсийской тройкам.