— Ничего, — она опустила глаза. — Ты ничего не сделал.
— Нет, почему же? — весело возмутился он. — Я взял её руку и положил на стол, и придавил своим локтем, чтобы она перестала меня смущать. Вот что я сделал! Потому что мне стало противно… Нет, впрочем, не противно, а…
— А, знаю! Это нечто из области мужского шовинизма. Женщина не должна первой переступать некоторые ограничения. Это вы первыми можете лапнуть нас за грудь, или погладить по заднице, или вообще под юбку залезть. Женщина ведомая, ей не разрешается инициатива в таких деликатных вещах, иначе она рискует заработать клеймо распутницы…
— Ну, примерно так, — он растерянно вздохнул. — И, тем не менее, я продолжаю мечтать о такой женщине, с которой встретился взглядом — и всё, она твоя, до самого последнего миллиметра кожи!
— И вы оба бросаетесь в омут страсти с головой? — она зачем-то поправила свою безукоризненную прическу и, быстро глянув на него, опустила глаза. — Извини. Я, кажется, сморозила пошлость какую-то.
— А разве ты не о том же самом иногда мечтаешь?
— Ну и что же из того? Думать не вредно, вредно не думать…
— А я в такие минуты не хочу думать. И говорить не хочу. Я люблю тишину, нежность, безоглядную страсть и минимум разговоров…
— Ты предлагаешь мне помолчать с тобой на пару?
— Да, прямо сейчас! — он резко встал. — Тут неподалеку есть гостиница, в ней почасовая оплата… Пойдем?
— Ты со всеми так? — она растерянно моргнула и смешно наморщила нос. Мы даже незнакомы толком. Разве что письма…
— Я тебе написал девятнадцать писем, и неужели ты не поняла из них, что я бываю ужасно гадким, но и хорошим тоже бываю. Я — разный, как и ты, впрочем. И с кем попало — поверь мне! — не стану заниматься любовью.
— Заниматься любовью, — протянула она. — Звучит все равно как заниматься спортивной ходьбой. Или химией…
— А любовь — это и есть химия тела. Иногда она — игра ума или воображения…
— А иногда любовь — это просто любовь!
— Мы много говорим, — он отвернулся к окну и досадливо поморщился.
Ему надоел вымученный диалог. И вообще, он не привык много говорить. Да и с кем ему было беседовать? На службе он сидел в кабинете один, возвращался домой — там уставшая, замотанная жена: день-деньской она носилась по всему городу с сумкой, полной флакончиков средства от похудания. Сотни раз ей приходилось изображать приветливую улыбку, демонстрировать прекрасное и ровное настроение, излучать оптимизм и убеждать толстушек попробовать эти серые таблетки — лучшее средство против ожирения. «Полтора месяца назад я тоже не отличалась стройностью, — говорила она тихо, заговорщицки озираясь по сторонам. — Ну, вы, конечно, не верите. А вот взгляните на фотографию: я и есть эта полная дама…»