– Вспомнил, – сказал Кратов. – Четыре метра.
– То-то же. Люк у тебя под ногами.
– Понял. Па-а-адаю…
Костя разжал пальцы и мягко, насколько позволял скафандр, приземлился на обе ноги. Непроизвольно ойкнул – мышцы затрещали от перегрузки.
– Компенсаторы бы сюда, – пробормотал он сконфуженно, увидев тревожное лицо Ертаулова в круге света над головой.
– Кратов спустился, – объявил тот. – Теперь я.
– Да уж неплохо было бы, – язвительно заметил мастер.
Лицо Стаса пропало, зато появились ноги в тяжелых ботинках с магнитными подковами. Костя бережно подхватил Ертаулова. На плече у Стаса висел моток страховочного фала.
– О! – крикнул Ертаулов в темноту трюма. – У!
Темнота молчала.
– Мы над люком, – сказал Костя. – Сейчас закрепимся понадежнее.
– Пока вы копаетесь, напоминаю задачу еще раз, – проговорил Пазур. – Связи с Третьим, видимо, не будет. Держите контакт через фал.
– Один рывок – все хорошо, – отозвался Ертаулов. – Два – опасность.
– Тогда Третий немедленно возвращается, а Второй ему помогает, ни в коем случае не покидая трюма.
– Чем это я ему помогу из трюма? – проворчал Костя, пристегивая фал к одной из настенных скоб.
– Дружеским участием, – огрызнулся Пазур. – Вытягивать его будешь. Сильно и в то же время ненавязчиво, чтобы не оборвался. Если все сложится благополучно, то через пять метров от люка Третий наткнется на кожух гравигенераторов. Он идет вдоль кожуха влево, пока не почувствует пустоту. Там будет монтажный люк, я его открою загодя. Третий входит в люк и начинает осмотр схемы. Освещение ему я обеспечу. Наверное, при этом восстановится связь.
– Мастер, я все прекрасно помню, – сказал Ертаулов.
– Закрепились, – сказал Кратов. – Можно приступать.
Над ними с лязгом сомкнулась изолирующая перепонка.
Они стояли над огромной диафрагмой грузового люка, касаясь друг друга плечами. Ертаулов повернул голову, и сквозь узкое прозрачное забрало шлема Костя увидел его глаза. Они были спокойны.
– Стас, может быть, все-таки я?..
– Костя, брат мой по веревке! Что ты, в самом деле? Все будет хорошо. Я замечательно умею ползать по стенкам вниз головой.
– То, что ты наплел мне тогда… про камикадзе… это было серьезно?
Глаза Ертаулова повеселели.
– Не очень. Просто мне сильно хотелось хотя бы в чем-то тебя обойти.
– Гляди, звездоход, – сказал Костя с некоторым облегчением. – Пропадешь – голову оторву.
– Договорились.
У самых ног медленно вскрывался люк. Расходились тяжкие броневые пластины, а за ними НЕ БЫЛО НИЧЕГО. Все та же серая пелена, совершенно непроницаемая, будто к овальному отверстию люка был прижат лоскут плотной ткани.