Имелся, конечно, у Корнилова один радикальный выход — поменять квартиру. Но уж слишком большой была жертва — они прожили в этом доме всю жизнь. Да и что сказали бы остальные соседи? Если уж милицейский начальник съехал, не смог справиться с пьяницами и хулиганами, что тогда говорить о простых гражданах? Нет, не мог он позволить себе такого шага!
Игорь Васильевич, задумавшись, сидел на диване с письмом е руках, когда в комнату вошла жена.
— Что, Егорушка, не весел, что головушку повесил? Я уж думала, ты уснул.
Вместо ответа Игорь Васильевич протянул письмо.
— Очередная «телега»? — жена брезгливо взяла листок, разорвала его на мелкие кусочки и ссыпала обрывки в стоявшую под столом корзину.
Утром в кабинет к Корнилову зашел Лежнев. Сказал, поздоровавшись:
— На хороший крючок ты меня поймал! Только и думаю о твоем старике.
— Я тоже, — отозвался полковник. — Но с очерком придется повременить.
— Ну вот! — огорчился Лежнев. — Приехал, заинтересовал...
— Старика убили.
— Вот так новость! — удивился Борис Андреевич. — И кто же? Хулиганы?
— У меня у самого сейчас одни вопросы и никаких ответов.
Борис Андреевич поднялся с кресла, медленно прошелся по кабинету, постоял у окна. Потом вдруг обернулся и сказал:
— А вы, товарищ начальник, не правы! Меня сейчас интересуют не ваши профессиональные заботы, а история Капитона Григорьевича. Дела давно минувшие! А уж тут, дорогой Игорь Васильевич, вы со своими запретами бессильны. Ты где дело Бабушкина брал?
— В областном архиве.
— То-то! И я его там могу взять. Принесу письмо из редакции — и нет проблем. Не первый раз. А свои тайны можете держать при себе! Подходит?
Корнилов молча достал из сейфа синюю папку с делом Бабушкина. Протянул журналисту.
— Читай. Только лотом не жалуйся на бессонницу.
Лежнев сел в глубокое кресло рядом с журнальным столиком и раскрыл папку...
Все время звонили телефоны. Полковник с кем-то разговаривал, сердился, шутил, убеждал. Кому-то приказывал. Коротко отвечал: «Есть!». Приходили и уходили люди. Лежнев ничего не слышал.
Вернул его к действительности голос Корнилова:
— Ну, что, Боря, есть тема для очерка?
— Тема? — Борис Андреевич закрыл папку, похлопал по ней рукой. — После всего этого слово «тема» звучит казенно.
— Это уж точно, — согласился Корнилов. Он достал тетрадь с некрологами.
— Старик сказал мне, что вместе с ним подделывали и сбывали продовольственные карточки двое — Петр Поляков и Анфиноген Климачев. Климачев давно умер. Ты, может быть, помнишь — после войны он был зампредом райисполкома? Второй — Поляков — умер совсем недавно. — Корнилов перелистал тетрадь, нашел некролог Полякова. — Видишь, Капитон Григорьевич даже не успел вклеить сообщение о его смерти. Я думаю, Романычев и с повинной явился, узнав, что последний сообщник умер. То ли он боялся его, то ли жалел.