— Отец Никифор...
— Никифор Петрович... — Улыбнулся священник. — Мы, наверное, будем о мирских делах говорить? Так вам привычнее. — Отец Никифор излучал доброжелательность.
— Может статься, что я потревожил вас понапрасну, — сказал Корнилов и достал фотографию Романычева. Положил на столик перед отцом Никифором. Священник взглянул на снимок и перевел взгляд на Корнилова. Полковник решил, что он видит Капитона Григорьевича в первый раз.
— Да-а... — разочарованно протянул Корнилов. — Я надеялся, что этот старик вам знаком. Он живет недалеко от вашего собора, человек верующий.
— Да, верит в господа нашего, — спокойно ответил отец Никифор. Так спокойно, что Корнилов не выдержал и от души рассмеялся.
— Ну и выдержка у вас, Никифор Петрович!
Священник тоже улыбнулся.
— А у вас смех хороший. Добрый. Вам, наверное, трудно в милиции служить?
— Ох и трудно! — улыбнулся Корнилов и, посерьезнев, сказал: — Я понимаю, Никифор Петрович, у вас с прихожанами свои отношения, свои тайны. Я не собираюсь их касаться. Но Романычев погиб.
— Боже праведный! — потемнев лицом, прошептал священник и перекрестился.
— Старика убили. А за два дня до смерти он приходил, — Корнилов хотел сказать «покаяться», но понял, что в его устах это слово прозвучало бы нелепо. — Приходил ко мне. Признался в тяжком преступлении.
Он начал пересказывать священнику историю Романычева, но отец Никифор остановил полковника.
— Капитон Григорьевич не был нашим постоянным прихожанином, — задумчиво сказал он. — Появился в церкви всего три года назад. Я говорил с нагорной проповеди и вдруг заметил с амвона плачущего мужчину. Старика. Он плакал навзрыд, никого не стесняясь. После службы я послал дьякона разыскать его. Вот здесь, в этих покоях, мы и познакомились. Капитон Григорьевич был насторожен, отвечал на мои вопросы сдержанно. Из нашего первого разговора я понял только, что он очень одинок. И пригласил его приходить. Сначала он заглядывал от случая к случаю, потом стал появляться чаще. Теперь я уже не нарушу тайну исповеди — Капитон Григорьевич покаялся мне во всем. В подделке продовольственных карточек, в спекуляции... В том, что из-за него пострадал невинный человек.
— А как пострадал? Об этом старик сказал?
Священник кивнул.
— Много зла мы храним в своей душе. С радостями к нам приходят редко, наверное, так же, как и к вам?
Корнилов промолчал.
— Капитон Григорьевич всю жизнь расплачивался за свой грех, — убежденно сказал отец Никифор и неожиданно спросил Корнилова. — Вы ленинградец?
— Да. Родился на Васильевском.
— Не в клинике Отто?