Корнилов согласно кивнул, и Кулешов, вдохновляясь все больше, спросил:
— Тебя не устраивает погром в квартире старика? Да разве мало мы с тобой знаем немотивированных поступков? Предположим, залез отпетый алкоголик. Его бутылка интересовала, а не стереомагнитофон! Причем бутылка не в перспективе, не деньги на бутылку, а водка в натуре! И сейчас, немедленно! А бутылки нет! Он и пошел крушить. Знаем мы психологию этих, так сказать, людей!
— Психологию мы знаем, — вздохнул Корнилов. — Людей не знаем.
— Узнаю любителя парадоксов. Но... с задержанием Звонарева повременим! Нужны доказательства. Пойми — случай особый.
— Не понимаю! Если бы Звонарев не был бывшим работником прокуратуры, ты бы тоже сказал «повременим»?
— Если честно — не сказал! — Лицо Кулешова исказила болезненная гримаса. — Знаешь, что? Подожди до завтра. Я посоветуюсь с прокурором.
— Медников решил, что надо с тобой посоветоваться, ты — с прокурором! Ну-ну, советуйтесь, — сказал полковник, поднимаясь. И, уже взявшись за ручку двери, добавил: — Виктор Петрович, поменяй стулья. Это же орудие пытки!
В одиннадцатом часу в подъезд зашла пожилая женщина. С маленькой черной папкой в руке. Вскоре она вышла. «Разносчица телеграмм», — подумал Бугаев. К ним в дом приходила разносчица с такой же потертой черной папочкой. Майор связался по радиотелефону с Филиным, попросил догнать женщину, узнать, в какую квартиру она принесла телеграмму. «Пусть шеф ругается, но бывают же непредвиденные обстоятельства! — успокоил он себя. — Тем более что в тайну переписки вторгаться мы не собираемся».
Вскоре Филин доложил: телеграмму доставили Звонареву.
Только майор выключил радиотелефон, как на чердаке скрипнула дверь и мелькнул узкий луч фонарика. Ольга привела Корнилова. Фонарик светил плохо, и полковник раза два чертыхнулся, споткнувшись обо что-то.
— Давайте руку, — предложила девушка. — Да ведь не так уж и темно!
«Действительно, — подумал Бугаев. — Совсем даже не темно. Белые ночи, черт возьми, а полковнику, видите ли, ручку подают».
Игорь Васильевич сунул Семену увесистый пакет, и майор, нащупав мягкие булочки, мысленно простил шефу его хождение за ручку с девушкой. И понял, что сидеть на чердаке придется ночь.
— Которые окна? — спросил Корнилов.
Бугаев объяснил. Сказал про телеграмму.
— Самовольничаешь, — констатировал Корнилов. Голос у него был усталый. — Сейчас заеду на почту, узнаю, откуда телеграмма. А ты, Сеня, сиди. На смену Филину придет Алабин. Филин все-таки на ногах.
Бугаев промолчал.
— Не дает пока Кулешов разрешения на задержание и обыск. Посоветоваться, видишь ли, надо! — сообщил Корнилов ворчливым голосом.