Ион махнул рукой:
— Знаю.
Он закончил строить из картонных полос барьер вокруг следа. Аист, взмахнув крыльями, решил клюнуть странное сооружение.
— Гуляй, гуляй, — Ион отвел клюв Филимона. — Я эту криминалистику уже наизусть знаю.
Филимон отошел к Димке.
— А что такое фоторобот? — спросил Димка. — Знаешь?
— Хм, — смутился Ион. — Подумаешь! Ты не ученый, а ученый. К слову придираешься.
— У тебя готово?
— Сейчас.
— Уйди. — Димка отвел в сторону клюв Филимона. — Кому говорят?
— Михуца, давай раствор.
— Несу. — Мальчуган поволок по земле тазик с гипсом. — Отстань, Филимоша.
Но Филимон не успокоился, пока не вывозил в гипсе клюв. Тогда он с отвращением посмотрел в тазик и отвернулся. Подойдя к клумбе, стал сердито чистить клюв о траву.
С гипсовым слепком друзья двинулись по улице. Внезапно Димка остановился.
— Ясно одно: рука у него перевязана.
Ион кивнул в сторону Димки.
— Соображает!
Димка подошел к забору, под которым на рыхлой земле виднелись четкие следы. Став на колени, приложил к ним гипсовый слепок.
— Нет, слишком велик.
— Правда, в селе, — размышлял Ион, — у многих могут быть перевязаны руки.
— И ноги, — серьезно сказал Михуца.
Ребята рассмеялись.
— И глаза! — вскричал Ион.
— И уши! — подхватил Димка.
Михуце понравилась эта игра. Но ему не хотелось смеяться. Надо было достойно продолжить ученый спор.
— И рот, — сказал он солидно, — тоже может быть завязан.
— Вот именно, — усмехнулся Ион. — Твой рот.
Михуца, поняв, что попался на удочку, помрачнел.
— Гришкина работа, — сказал он, вытирая кулаком нос.
— Ерунда, — возразил Ион. — На что ему сдалась шкатулка?
— Знать бы, что в записке, — вздохнул Димка.
— А у нас под окном, — сказал Михуца, — Гришкина стрела.
— Что ж ты сразу не сказал? — накинулся на него Ион. — Почему?
— Потому, — опустил глаза Михуца. — Вы бы гипс не развели…
— Хитер мужик. — Димка сжал кулаки: — Ну погоди, Головастик!
Но Михуца не стал ждать. Он задал такого стрекача, что аист, взмахнув крыльями, не побежал, а полетел вслед за ним…
У клуба толпились ребята. Михуца, оттеснив дошколят — «Брысь, ползунки!» — пробился к окну. Став на цыпочки, задрал голову, но ничего не увидел. Тогда он собрал валявшиеся у стены кирпичи и сложил их стопкой. Его глазам открылся большой пустынный зал. На стремянке стоял художник и расписывал стены. Его широкая спина была плотно обтянута синим комбинезоном. На шее — коричневый, в желтую крапинку, платок. Писал он быстро, умело. Рука так и летала вдоль стены. Под кистью оживали янтарные гроздья винограда, узловатая коричневая лоза.
Гришка, стоя внизу, внимательно следил за работой. Время от времени он подавал маэстро краски. Ерошка правой рукой что-то размешивал в ведре, левую небрежно держал в кармане.