Больше Медведик не спрашивал, как люди умудряются попасть под поезд.
По дороге к нашему «лендроверу» мы подобрали с земли два старых железнодорожных костыля, – свежие экземпляры в нашу обширную коллекцию разных железнодорожных сувениров. Я подбираю такие штуки на железной дороге уже много-много лет, с тех самых пор, как нашел телеграфные изоляторы, когда гулял с Медвежонком пятнадцать лет назад, и теперь Медведик продолжает нашу семейную традицию.
«Неужели не все папы возят детей смотреть на поезда?» – спрашивал себя я. Наверно, далеко не все – судя по недоумевающим взглядам, которыми меня награждали родители других детей. Мамаши восклицали что-нибудь вроде: «Как можно брать ребенка в депо? Он же там попадет под поезд или расшибется насмерть!» Ну, мы как-то умудрились остаться целы. Мы держались настороже и прекрасно понимали, сколько весят эти махины – локомотивы и вагоны. Я показывал Медведику, как от поезда может отлететь какая-нибудь деталь или из товарного вагона ненароком выпадет какой-нибудь сыпучий груз, и всегда следил, чтобы мы оба находились от поездов на безопасном расстоянии футов в десять – и тогда нам не грозило получить по голове какой-нибудь отлетевшей гайкой или замком.
Возможно, наши с Медведиком поездки в депо были как-то связаны с любимой книжкой моего детства, «Маленький паровозик». Как сейчас помню желтую обложку, и на ней – ярко-голубой паровоз, который едет через всю страницу. Когда мне было два года, я требовал, чтобы мне снова и снова читали эту книжку, и мог слушать ее без конца.
– Чух-чух! – говорил я, когда хотел, чтобы мне опять почитали про паровозик.
И мать снова и снова читала мне эту книжку. Я пыхтел и гудел и воображал себя ярко-голубым паровозиком. Чем громче я пыхтел, тем сильнее входил в образ. (Несколько лет спустя я без малейшего труда представил, что я – пара автомобильных дворников. Но это было позже, а пока я находился на паровозном этапе.)
На картинках в книжке паровозику всего и надо было, что подняться на пологий холм, но для меня, двухлетнего, этот холм был настоящим Эверестом, огромной горой. Паровозик карабкался в гору и пыхтел своим моторчиком:
– Я бегу-бегу-бегу, влезть на гору я могу!
Я подпевал паровозику и пыхтел, и подпрыгивал, чтобы подтолкнуть его в горку, и работал локтями и раскачивался. Сейчас я уже знаю, что подпрыгивать на месте и раскачиваться из стороны в сторону – это привычка, присущая многим аутистам и аспергерианцам. Но у меня все началось именно тогда, когда я верил, будто я – маленький паровозик, который изо всех сил поднимается на огромную гору. Раскачиваясь и подпрыгивая.