Прощение, примирение и справедливость
В предыдущей главе на примере истории Абы Гейл мы постарались показать важность прощения для личного исцеления. Но для излечения коллективов прощение, примирение и восстановление справедливости важны не менее. Два некогда враждовавших народа не смогут жить в мире и гармонии, если в их сердцах осталось недоверие, ненависть и жажда отмщения. Но общеизвестно, что в процессе коллективного исцеления эти чувства рассеиваются, открывая дорогу к прощению и примирению. Прощение не позволяет прошлому отравлять будущее, но это не значит, что преступников нужно освобождать от ответственности. Напротив, коллективное исцеление связано с признанием ответственности за случившееся или содеянное – ведь только так можно преодолеть пропасть недоверия, разверзшуюся в войнах и травмах. Путей к примирению существует множество: одни больше подходят для небольших групп, другие – для народов и государств.
Во время войны в бывшей Югославии и сербы, и хорваты совершили немало жестокостей. Это способствовало усилению недоверия, подозрительности и взаимной дискриминации во всем регионе, а также замедляло процесс восстановления. Арлин Одергон с коллегами разработали особый подход для работы с многонациональными группами. Их задачей было преодоление этнических барьеров, они пытались «вновь сшить разрывы ткани общества, нитку за ниткой»[583]. В основе данного подхода лежит предположение о том, что люди враждующих национальностей, объединенные в группу, уже обладают всем необходимым, чтобы преодолеть давление своего прошлого. Руководители группы лишь пытаются дать участникам надежду и уверенность в том, что можно смело войти в огонь взаимной неприязни и выйти из него обновленными. Они помогают членам группы открыто говорить о своих страхах, видеть суть различий позиций друг друга, обсуждать наболевшие вопросы, не избегая их и не переходя к обвинениям. В групповом общении люди уясняют для себя, что же произошло на самом деле, пытаются остановить бои, все еще идущие в их душах, и вступить на путь обновления.
А. Одергон вспоминает, какие удивительные изменения происходили с людьми, когда они начинали рассказывать о собственном участии в тех страшных событиях. Люди говорили о своих внутренних конфликтах, вопросах и сомнениях, об этнических противоречиях, о боях, о чувстве вины за то, что не смогли остановить зверства, о необходимости страшного выбора, последствия которого коснулись их родных, близких и их самих. Одергон была удивлена, что столь близкий диалог вообще оказался возможным между сербами, хорватами и мусульманами. «Крайне напряженная атмосфера подозрительности, осуждения, застарелой боли, опасений перед щекотливыми вопросами вдруг разрядилась, уступив место взаимопониманию и уважению к тому, что каждому пришлось пройти…»