— Вонни.
— Ты в порядке?
Фиона протянула руку.
— Хотела извиниться за все хлопоты, что я причинила, — кровь, беспорядок, за все.
— Это не важно, ты же знаешь. Ты же не как все, ты медсестра, знаешь все об уборке, это не важно. Важно то, что ты в порядке, что тебе уже немного лучше.
— Мне все равно, что со мною.
— Потрясающе, — сказала Вонни.
— Что?
— Это потрясающе. Мы с Элени беспокоимся о тебе. Она послала за мной своих сыновей. Томас привез нас всех сюда на такси, помчался к Эльзе просить, можно ли тебе побыть у нее. Мы послали за доктором Леросом, который уже в пути, чтобы осмотреть тебя. Все, кто знает тебя и кто не знает, все тревожатся, а тебе все равно. Великолепно!
— Я не это имела в виду, я хотела сказать, что не думаю, что будет теперь. Все кончено, я все потеряла, вот что я хотела сказать…
Она очень расстроилась.
Вонни поставила стул рядом с ней.
— Очень скоро доктор Лерос будет здесь. Это добрый человек, настоящий потомственный врач. Но ты должна знать, Фиона, что его сердце разбито тем, что случилось у нас, и тем, что ему пришлось констатировать смерть молодых людей, роды которых он принимал когда-то. Он часами вынужден был изъясняться на английском и немецком, утешая родственников погибших, уверяя, что их дорогие люди сильно не страдали, умирая. И ему не понравится выслушивать от вполне здоровой молодой женщины, перенесшей выкидыш на самой ранней стадии беременности, что ей все равно — жить или умереть. Поверь, Фиона, не время говорить ему такое. Да, это печально, конечно, ты расстроена, но подумай о других, как ты делала это всю свою жизнь, работая медсестрой, как ты думаешь об этом парне, которого якобы любишь. Я всегда буду здесь… можешь рассказывать мне, как тебе хочется умереть, но не говори этого доктору Леросу, не сегодня. Ему досталось не меньше твоего.
Фиона рыдала.
— Это просто потому, что все не любят Шейна. Все считают, что так лучше. Это совсем не лучше, Вонни, вовсе нет. Я была бы счастлива иметь этого ребенка, дочь или сына от него. А теперь все кончено.
Вонни погладила ее.
— Знаю, я знаю, — тихо повторила она.
— Вы же не думаете, что это к лучшему?
— Конечно нет! Потерять того, кто должен стать человеком, — это ужасно. Я так тебе сочувствую. Но если бы ребенок выжил, тебе бы пришлось быть очень сильной. Хочу сказать только, что ты все еще должна быть сильной. И у тебя есть друзья, ты не одинока. Эльза скоро будет здесь.
— О нет, зачем я ей, у нее своя жизнь, свой собственный друг. Она думает, что, любя Шейна несмотря ни на что, я проявляю слабость.