Ох, ненадёжный она человек.
— И как вы нас нашли? — спрашиваю я.
Я в курсе, что говорю банальности, — но в такой ситуации это положено.
— Поверьте, было совсем нетрудно, — с изысканной любезностью кланяется Онода-сан. — Сначала вас тайным приказом Триумвирата объявили в розыск из Москау, а в аппарате гестапо достаточно наших информаторов. Потом вы воспользовались карточкой для съёма иен в гельдавтомате Урадзиосутоку. Я был вне себя от счастья, это же как выиграть миллион! Попросил полицейских включить ваши изображения в электронную базу. Стоило уличной камере запечатлеть вас в переулке Весеннего Благоденствия, возле риокана «Кюсю», она автоматически переслала эти данные в полицию. Далее, я согласовал вопрос по поводу солдат и рискнул нарушить ваше уважаемое рандеву.
В этот момент мне становится жалко, что я уронил вальтер. Нет, японца-то я пристрелю по-любому, за издевательскую вежливость. Но вторая пуля точно бы досталась Ольге. Ведь говорил же ей! Называется, работала в подполье, руководила боевой группой… и столь небрежна. Взяла да и подставилась с карточкой, в наш-то электронный век, словно школьница. Немудрено, что вся её группа погибла… С таким-то талантливым командиром.
— Может быть, выйдете из комнаты, Онода-сан? Девушке нужно одеться.
— О, вне всяких сомнений, — кланяется японец. — Но я умоляю вас прогуляться вместе с нами. Мы постоим за заслонкой, пока мадам облачится в своё кимоно. Мои солдаты прихватят вашу сумочку… страдаю сомнениями, что внутри — ещё один пистолет.
Ольга молчит. Она смотрит на японца, и я восхищаюсь её красотой… Хочется простить ей всё, даже раздолбайство. Хоть бы извинилась за свою оплошность… Но я не жду этого от шварцкопфа. «Лесные братья» всегда отказывались понимать, что могут ошибаться. У меня есть слабая надежда — пока мы ждём, она сбежит. Но, увы: бежать здесь некуда.
…Ольга накидывает кимоно. Мы выходим на улицу — мимо стойки хозяина «Кюсю», рассматривающего на просвет бумажку в тысячу иен. У трамвайной остановки стоит «лексус», явно для нас, и грузовичок-«ниссан» — там поедут солдаты. Темно, на лицах японцев красные блики: над нами качаются дутые, похожие на шары фонари с иероглифами. На загнутую крышу риокана, нахохлившись, садится чёрный голубь. В воздухе витает запах устричного соуса с гостиничной кухни, ветер колышет букетики цветов. Со стороны бухты, где группа самураев пьёт сакэ, слышится японская народная песня:
У Курского вокзалааааааа
Стааааю я мааааааладоооой…
Падаааааааайте Христааа радииии
Чирвониц зааааааалатооооой.