Мой суженый, мой ряженый

— Вот это загар! Класс! — Люба, не отрываясь, восхищенно глазела на Женю. — Везет же некоторым! А тут, сколько ни натираешься всякими кремами, сколько ни торчишь на солнце, все равно остаешься бледной поганкой.

Женя посмотрела на подругу с улыбкой. Люба была слегка рыжеватой блондинкой — и, как большинство рыжеволосых людей, имела молочно-белую кожу, которая под воздействием ультрафиолета в худшем случае моментально сгорала, а в лучшем просто покрывалась россыпью золотистых веснушек. В отличие от нее — смуглянка Женя загорала замечательно: ровно, красиво, без ожогов и красноты, при этом практически не используя никакой пляжной парфюмерии.

— Что ж ты хочешь, ведь Евпатория, — попыталась она утешить Любу, но та лишь досадливо отмахнулась:

— Да что мне твоя Евпатория! Я-то тоже не в Антарктиде была, а в Египте, и вот, полюбуйся! — Люба вытянула перед Жениным носом подернутые нежным пушком, девственно белоснежные руки. — Смотреть противно, сметана, да и только.

— Не расстраивайся. Лучше расскажи, как ты отдохнула в своей Хургаде.

Люба оживилась и открыла было рот, чтобы начать повествование, но в это время к остановке, на которой стояли девушки, подъехал трамвай. Вагон оказался набитым до отказа. Любе и Жене пришлось поработать локтями, чтобы попасть в число пассажиров. В салоне стояла жуткая духота. Путь подругам предстоял неблизкий, поэтому они потихоньку протиснулись подальше от дверей, к раскрытому окошку.

— Боже, так и задохнуться недолго. — Люба достала из сумочки крепко надушенный платочек и принялась энергично обмахивать разгоряченное лицо. — Так о чем бишь я? Ах, да, о Хургаде. Было классно. Отель пять звездочек, все включено, рядом бассейн, внизу ресторан, бильярдная, танцзал. Дискотеки всю ночь напролет, до самого утра. Я там познакомилась с обалденными парнями: двое голландцев и один турок.

— Турок? В Египте? — Женя весело рассмеялась.

— Да, турок! Хорошенький, просто загляденье, глаза огромные, черные. А ревнивый, жуть! Тарканчиком его звали. Такая у нас с ним любовь была, закачаешься. Потом, правда, он уехал.

— Куда?

— В Стамбул. Невеста там у него. Их родители в пять лет обручили, ослушаться нельзя, проклянут. — Люба горестно вздохнула и тут же задорно расхохоталась. — Вот так и отдыхала, Женюрочка. Теперь твой черед, ты рассказывай.

— Да что рассказывать? — Женя пожала плечами, придвигаясь ближе к окну, из которого неслась заветная прохлада. — У меня все гораздо более прозаично. Жила у тетки. Ее дом в ста метрах от моря. Жара там страшная, в шесть утра солнце уже вовсю шпарит. Спать невозможно, приходилось вставать. На завтрак абрикосы в саду собирала. Или черешню. Намою, положу в банку и на пляж. Там в такую рань благодать, народу никого.