— А что тогда ты меня разглядываешь, как музейную статую?
— Ничего. Так просто.
— Исчерпывающий ответ, — передразнил он, повторив ее слова.
Она подошла и положила руки ему на плечи.
— Знаешь, в детстве мы играли в карточную игру, она называлась «веришь — не веришь».
— Да, знаю. У нас во дворе тоже в нее играли. Кажется, нужно было угадать, какая карта у партнера.
— А он морочил тебе голову. Например, прятал даму, а говорил, что у него валет. Или король. И спрашивал: веришь ты ему или не веришь.
— Ты предлагаешь сейчас сыграть?
— Но только не в карты, — быстро проговорила Женя.
— А во что же тогда? — удивился он.
— Будем задавать друг другу вопросы. О чем угодно. Каждый волен отвечать, что захочет: либо правду, либо неправду. Задача в том, чтобы угадать, чему можно верить, чему нет.
— Какая-то чушь, — недовольно произнес Женька. — Из области психиатрии.
— Но ведь интересно!
— По-моему, нисколько.
— Чем ты рискуешь? — уговаривала его Женя. — Я все равно не буду знать, правду ты сказал или наврал. Ты, кстати, тоже. Давай хоть попробуем, все равно делать нечего.
— Ну давай, — согласился он, наконец, со скрипом.
— Сядь, — велела Женя и пододвинула ему стул.
Сама она устроилась на стуле напротив. Расстояние между ними было не больше полуметра.
— Кто начнет?
Женька пожал плечами, демонстрируя, что вся затея — полнейшая глупость.
— Ты и начинай, раз придумала.
— Хорошо. Я начну. Ты, когда был маленький, дружил с девочками?
Он подумал секунду, потом кивнул.
— Дружил? Очень хорошо. Я тебе не верю.
Женька улыбнулся.
— И напрасно. Я действительно дружил с соседкой по парте, в первом классе. Может, хватит дурака валять? Пойдем лучше прогуляемся — погода нормальная.
— Нет, погоди. Прикольно получается. Дальше ты спрашивай.
— Что спрашивать-то?
— Да что хочешь.
— Тебе нравится петь в хоре?
— Нет.
— Не верю. Тебе нравится. Ты даже раскачиваешься из стороны в сторону, когда поешь. Мне сзади хорошо видно.
Женя засмеялась.
— Ладно. Один ноль в твою пользу. Попробуем еще?
— Валяй.
— Ты когда-нибудь… чувствовал себя очень одиноким? Никому не нужным, непонятым.
— Нет.
— Не верю. Любой человек когда-нибудь ощущает одиночество. Любой.
— Ко мне это не относится.
Женя напряженно глядела ему в глаза, стараясь отыскать в них хоть какую-то тень, хоть что-то, чтобы указывало на то, что ему небезразлична затронутая тема. И не находила. Глаза у Женьки были ясные и холодные, лицо совершенно спокойное.
— Хорошо. Два ноль. Твоя очередь.
— Ты когда-нибудь кого-то ненавидела? Так сильно, что хотела бы убить?
Она невольно отшатнулась.